Женское время, или Война полов - Эдуард Тополь

И они сделали это, почти сделали! Шварц, Акопян, Фетисова, Шаевич и Стас Журавин втащили на крышу их лаборатории простой мусорный ящик, вычистили его, покрасили, заполнили на манер оргонных аккумуляторов Райха чередующимися слоями фольги и хлопка, пропитанного «поби» — шварцевским поглотителем биоэнергии, и десять месяцев абсорбировали сброс негативных биоэнергетических ферментов жителями Москвы и Московской области. Конечно, никто не собирался запускать этот ящик в космос, то была проба, лабораторный эксперимент под названием «Кедр-1», но за эти десять месяцев Горбачев выпустил политзаключенных, отменил диктатуру компартии, цензуру и запрет на въезд татар в Крым, согласился на объединение Германии, подписал с американцами договор о сокращении армии и даже передал им схему расположения гэбэшных микрофонов в их посольстве. А потом… Потом Журавин-младший спьяну похвастал в кругу своих приятелей связью ЛАЭКБИ с немыслимыми московскими событиями. Гэбэшники примчались в лабораторию и чуть было не взорвали «Кедр» — благо Фетисова встала перед этим ящиком, как Зоя Космодемьянская, и закричала не своим голосом:

— Стойте! Вы с ума сошли! Там уже сорок шесть мегатонн ненависти! Это же сильнее атомной бомбы!

Назавтра над крышей ЛАЭКБИ завис десантный вертолет Министерства обороны, умелые парни тросами зацепили «Кедр» за скобы и осторожно, как атомную бомбу, утащили неизвестно куда.

Шварц чуть с ума не сошел.

— Они взорвут его под Москвой! Или в Сибири!

Но они оказались умнее, чем он думал. Они погрузили контейнер в очередной шпионский спутник ГРУ и катапультировали на космической орбите. Когда Журавин-старший принес эту весть в лабораторию, Шварц вздохнул с облегчением: только он, Акопян и Зара знали механизм загрузки и разгрузки «поби». Но уже через месяц случилась Фергана, потом Тбилиси, и умница Акопян первым сказал: «Мне это не нравится». И посмотрел в глаза Шварцу и Заре, и они сразу поняли, что он имел в виду.

В тот же день Зара стала готовиться к сеансу сверхдальнего телекинеза. Тридцать суток голода на дистиллированной воде, шестичасовые упражнения по системе «цигун», пранаяма — медитации с задержкой дыхания и молитвы. Как спортсмены накачивают мускулатуру перед олимпийскими соревнованиями, так по системе «цигун» йоги могут наращивать свою прану, перемещать ее по телу и даже играть ею, словно гантелями…

Через месяц, потеряв одиннадцать килограммов и обретя «спортивно-энергетическую» форму и способность выключать дыхание, Зара поняла, что готова попробовать. Ее биополе расширилось до двадцати метров, а ее аура стала золотисто-солнечного цвета. «Нимб! — сказал Шварц. — Просто нимб, как у ангела! На тебя уже молиться можно!» Но даже при таких параметрах никто не знал, что из этого выйдет. Сможет ли Зара достать «Кедр»? И если сможет, что ей с ним делать? И сможет ли она вернуться из сверхглубокого транса?

Кровавая резня в Вильнюсе не оставила ей пути к отступлению.

В тот день Шварц и Акопян провожали ее, как на тот свет. Впрочем, оно так и было: после сорока минут медитации перед развешанными на стене фотографиями «Кедра» Зара остановила дыхание, мысленно свела свое тело в луч и катапультировалась в астрал, или, как говорят физики, в четвертое измерение. Отсюда весь трехмерный мир показался ей таким, каким видится программисту мир виртуальной реальности через экран компьютера. «Кедр», который медленно вращался вокруг Земли, был от нее на расстоянии вытянутой руки. И Зара тут же увидела новшество — шикалинский лучевой энерговод, приваренный к ящику простой газовой сваркой. Акопян оказался прав: не сумев сделать из маломощного оргонного накопителя Райха сильный психотронный генератор, этот мерзавец все-таки нашел применение для своей игрушки, и вот откуда был сброшен заряд ненависти на Фергану, Тбилиси и Вильнюс.

Но как же быть? Всех ее сил, всего запаса ее энергии не хватит на то, чтобы выломать этот энерговод, эту шикалинскую пушку. Ах, если бы у нее была при себе бабушкина брошь! О, конечно, это никакая не брошь, Шварц и Акопян уже давно разобрались, что этот метеоритного происхождения металл даже при легком нагревании становится мощным энергопульсатором, потому что меняет валентность и выделяет сульфид бериллия. А Фетисова раскопала в библиотеке книгу о геометрических символах Египта, по которой изображенный на бабушкиной «брошке» крест с загнутой в петлю верхней оконечностью оказался тау-крестом — даром Богов и эзотерическим знаком жизни, талисманом египетских аристократов. Конечно, сейчас можно только догадываться об истории бабушкиной брошки и гадать, могли ли фермодонтские амазонки выжигать ею правую грудь своим девочкам. Но почти наверняка жители древней Понтиды и татарские предки Зары метили этим тавром свой скот. Да, если бы теперь, в астрале, у нее была при себе эта брошь!

А что, если попробовать? Правда, никто этого еще не делал, даже Цой. Но попробовать…

Зара не знала, что случится, если она, находясь в трансе, в астрале, телепортирует, «вытащит» свою брошь из реального мира. Какой программист, войдя в виртуальную реальность своего компьютера, прикажет этому компьютеру извлечь что-то из реального мира? Но с другой стороны, разве не исчезают порой вещи и даже люди из нашего мира — совершенно мистически, необъяснимо?

Зара мысленно потянулась к мешочку-брелоку с ее амулетом, висевшему на шнурке на шее той Зары, которая — бездыханная и с закрытыми глазами — сидела сейчас в ЛАЭКБИ в позе лотоса. И вдруг увидела, как, повинуясь ее приказу, эта находившаяся внутри мешочка брошь сама телепортируется к ней сквозь кирпичные стены особняка на Покровке. О, даже Цой пришел бы в восторг от этого! Впрочем, некогда отвлекаться! Нужно срочно расплавить, запаять дуло шикалинского энерговода. Вдавить его в «Кедр» лучом тавра амазонок! И окружить «Кедр» такой броней биополя, чтобы уже никто никогда не смог даже приблизиться к нему!

Конечно, она потеряла в этом сеансе практически всю свою энергию, ее аура превратилась в рваную тряпку. И, даже не выходя из своей комнаты в мытищинской коммуналке, она заболела сразу всеми болезнями, которыми болели в те дни мытищинские дети: корью, плевритом и свинкой. Но и в горячке высокой температуры она знала, что не умрет, что Цой исцелит ее. И он действительно явился — стоило ей только крикнуть, позвать.

— Почему ты не отвечал мне раньше? Я столько раз звала тебя…

— Раньше ты справлялась сама.

— А теперь? Я могу умереть?

— Не хитри со мной. Ты знаешь, что не умрешь. У тебя есть миссия.

— Стать матерью десяти тысяч детей? Не смеши меня! Мне уже пятьдесят пять! Я старуха!

— Ты только в начале пути. Я пришел продвинуть тебя.

— Подожди. Я хочу спать. Извини, я не знаю, что со мной, я засыпаю…

— Спи, — сказал он и исчез.

Но когда она проснулась, ощущая странную свежесть и здоровье во всем теле, его уже не было.

— Цой! — крикнула она мысленно. — Вернись! Черт возьми, я же не спросила у тебя, где ты и что тобой! Ты жив?

Никто не ответил. Эти корейцы, конечно, сделаны из камня.