Древние цивилизации - Анна Ермановская

Родство ведется по отцовской линии, но одиночные отступления от правила все же имеются. Об этом свидетельствуют три надписи. В первых двух сабейский царь повелевает включить некое семейство в более широкую племенную группу. Примечательно то, что тексты по именам называют не только мужчин «с их братьями, сыновьями и прочими родственниками», фигурируют тут и женщины «с их сестрами, дочерьми и прочими родственницами».

В третьей надписи три женщины со своими дочерьми из одного и того же семейства (они названы «теми, что из семьи Гурхум») торжественно извещают всех о том, что посвящают своим детям, одному мальчику и трем девочкам, четыре статуи – одну мужскую и три женские. То, что публичное заявление об акте дарения делает переход собственности из рук в руки законным, – это понятно. Труднее понять то, что женщины и их дочери дарят нечто своим дочерям – как это? Недоразумение, возможно, разрешается тем соображением, что замужняя часть клана Гурхум одаривает ее незамужнюю часть, не вдаваясь в такие подробности, как степень родства. Примечательно то, что, несмотря на присутствие мальчика в числе одаряемых, все они наречены «дочерьми тех, что из Гурхума». Согласно тем же текстам, мужчина вполне мог бы проживать в доме своей супруги.

Другой любопытный текст, на этот раз из сочинений Страбона, вроде бы подтверждает догадку о наличии в Южной Аравии его времени матриархальных отношений: «Все мужчины одного семейства имеют женой одну и ту же женщину. Всякий, кто к ней входит ради полового сношения, оставляет перед дверью палку, так как каждый мужчина, согласно обычаю, должен ходить с палкой. Ночь она, однако, проводит только со старшим в семье. Все ее дети считаются между собой братьями и сестрами. Мальчики, достигнув половой зрелости, также совокупляются со своей матерью. Неверность мужчины, который предпочел женщину из другой семьи, карается смертью». Но можно ли верить Страбону, слишком уж отдаленному от Аравии наблюдателю?

Современные бедуинские племена Южной Аравии сохраняют элементы родства по женской линии. В полукочевом племени Хумум женщина может иметь внебрачных детей, которые в таком случае носят имя матери или имя своего дяди по материнской линии, а ее внебрачные связи не влекут за собой кару за супружескую измену. Однако ее неверность осуждается, напротив, очень строго, когда ее муж «у очага», то есть дома, не в отлучке. Как бы то ни было, женщины из племени Хумум пользуются большой сексуальной свободой как до заключения, так и после заключения брака. А каковы обычаи у других йеменских племен? По сообщениям некоторых средневековых путешественников, женщина из племени Сару могла взять себе любовника, когда муж находится в длительном отъезде; по другим источникам, в ряде деревень было принято в качестве проявления гостеприимства предлагать гостю на ночь женщину. Все это, может быть, указывает на то, что йеменская женщина не была стеснена слишком строгой моралью, что она могла становиться любовницей по собственному выбору и что ее дети оставались под опекой ее брата, как правило, старшего.

То же самое следует сказать и о полиандрии (многомужестве), и о временном браке. Халхаман, имея двух мужей, заказывает постройку дома и оказывает финансовую помощь своим мужьям, уплачивая тысячу монет за их долг. Две другие не имеющие детей замужние женщины из того же семейства пользуются сексуальными услугами еще одного мужчины, не из числа их мужей, и возносят хвалу богам, когда одной из них удается забеременеть.

Из этих отрывочных известий трудно вывести с уверенностью какое-либо заключение о свободе нравов в древней Аравии. Может быть, так было только в кочевой среде?

Боги Южной Аравии неотделимы от оазисов. Их характеристики тесно связаны с земледелием: все они дают дождь или способствуют орошению. Влияние того или иного божества не выходит за пределы области, а иногда область эта сводится всего лишь к одному городу или даже к одной деревне. Только одно божество в южноаравийскую эпоху почитается повсеместно: Астар. Всем государствам региона он известен под одним и тем же именем, и имя это всегда при перечислении богов называется первым. А когда Саба расширяет свое господство почти до пределов всей Южной Аравии, культ ее бога Альмакаха становится обязательным во всех племенах, даже успевших к тому времени обзавестись собственным пантеоном.

Наше знание южноаравийского язычества сводится к данным эпиграфики (то есть изучению надписей) и археологии. Надписей много, их число приближается к восьми тысячам, но это не литературные или религиозные тексты. Обряды, списки богов, составлявших местные пантеоны, магические заклинания и речения оракулов – все это и многое другое из религиозной практики остается неизвестным. До нас дошел всего лишь один (!) религиозный рифмованный гимн, да и то не из седой старины, а из I в. н. э.

Раскопки, ведущиеся вот уже более двух десятилетий, выявили немало святилищ. Однако они молчат о том, какие же церемонии проводились в этих святилищах. Изваяния богов вполне могут быть человекоподобными; беда, однако, в том, что статуи людей, которые могли бы сойти за изображение божеств, крайне редки. Ни одной бронзовой статуи не удалось извлечь из-под обломков двух больших храмов в Шабве и Ма'рибе. Декоративные элементы фризов часто воспроизводят фигурки каменных козлов, сидящих или стоящих, быков, газелей, но представителями каких именно божеств животные выступают – этот вопрос остается открытым. Довольно абстрактные божественные символы могли бы быть распознаны, так как они сопровождают надписи, содержащие в себе имя божества. Но такого рода надписи немногочисленны и весьма скудны по содержанию.

К этим неясностям добавляется и расплывчатость эпиграфических данных. Положим, иерархия богов более или менее известна благодаря «заключительным воззваниям»: посвящение богам всегда завершается призывом ко многим богам взять под свое покровительство это лицо или этот объект. Из такого общего их списка можно выделить пары богов одного и того же пола или противоположных полов, но имя женских божеств не обязательно имеет грамматическую форму женского рода, иногда неизвестно, идет ли речь о боге или о богине. Некоторые божества – такие, как Астар (близкий к месопотамской Иштар) или Шамс (богиня, а не бог Солнца), – имеют астральный характер. Но они скорее исключение, чем правило. Южноаравийская религия совершенно чужда всяким астрономическим заботам и занятиям. В отличие от вавилонских верований, она не содержит в себе никакого культа небесных светил.

Античные источники не идут дальше поверхностных наблюдений и аналогий. Пытаясь сблизить южноаравийских богов с греко-римскими божествами, Геродот, Диодор Сицилийский, Плиний Старший, Плиний Младший просто нагромождают материалы. Арабские источники вспоминают об «эпохе невежества» только для того, чтобы ее сурово осудить.

Бог Астар, почитаемый всеми племенами Южной Аравии, занимает в пантеоне первое место. Это бог грозы и естественного орошения – дождя, который противопоставлялся искусственной ирригации засушливых зон; это бог грома, часто называемый «Шарикан» («Восточный»); это бог-мститель, к которому взывают, чтобы он покарал осквернителей могил. Среди ритуальных действий, посвященных Астару и его спутнику, другому божеству по имени Кирвам, на первом месте находится имитация охоты. Сабейские государи прибегали к этому роду священнодействия, чтобы испросить милости у бога дождя: по-видимому, именно так традиционная жертва охотника газель становится атрибутом Астара.