Ложь и любовь - Хейли Норт

Но каковы бы ни были причины, Жюля Тинси любила и баловала, а с Паркером держалась отчужденно. Отец же – трудно сказать, было то его достоинством или недостатком – в равной степени не обращал внимания на обоих сыновей.

И вот теперь тело Жюля лежит в семейном мавзолее на кладбище Метерье, а он, Паркер, жив и здоров и целеустремленно уничтожает то, что, как подсказывает ему интуиция, могло быть его единственным шансом на счастье.

Паркер остановился и посмотрел на озеро. Вдали над темной водой протянулась цепочка огней моста Косуэй. Если он нашел в себе силы простить Жюля за махинации, в которые тот втянул Мэг, то, может быть, ему каким-то образом удастся исправить и то, что случилось вчера ночью.

Паркер повернулся и пошел к машине. Он многие годы боролся со сложным характером брата, а Жюль, когда ему представлялся выбор, всякий раз цеплялся за самый легкий выход. Когда поступило предложение о выкупе компании за несколько миллионов долларов, Жюль, как всегда, увидел только сиюминутные выгоды, которые оно ему сулило. Жюлю было плевать на семейные традиции, он не думал о том, что в перспективе можно создать еще более сильную компанию. Жюль стал плести интриги и нанял себе в помощь Мэг.

Но почему именно ее? Что в облике и характере Мэг навело Жюля на мысль, что она согласится принять его предложение? Этот вопрос не давал Паркеру покоя. Видел ли Жюль ее детей? Паркер снова прокрутил в уме слова Мэг, что она пошла на это ради детей, и подумал, что такое возможно. Жюль умел отыскивать у людей слабые места и пользоваться ими для достижения своих целей.

Если, глядя на Жюля, Паркер чувствовал, что у того внутри угнездилось что-то темное, то с Мэг все было иначе. Он видел свет, искрящийся в ее глазах, видел, что у нее чистое сердце и щедрая душа, она словно светилась изнутри. Паркеру было трудно смириться с мыслью, что Мэг согласилась помочь Жюлю, но теперь, когда он почти оправился от заранее задуманного предательства и немного успокоился, он верил, что вина лежит целиком на Жюле.

Паркер поехал домой. Он смертельно устал, но спать все равно не мог, так как до сих пор не ответил на главный для себя вопрос, может ли он доверять Мэг.

На следующее утро Паркер снова вертел в пальцах крошечную игрушечную туфельку и думал. Он все еще был слишком расстроен из-за Мэг, чтобы вернуться в Понтье-Плейс и встретиться с дедом для разговора о будущем Гаса, как они условились накануне. Утром дед уже звонил ему в офис, но Паркер передал через секретаршу, что очень занят и не сможет приехать в Понтье-Плейс. Такой поступок попахивал трусостью, и Паркеру было стыдно, особенно когда он вспоминал, что Гаса оторвали от друзей, которыми успели стать для него Тедди, Элен и Саманта. Хотя Марианна и мать мальчика, его другом ее уж никак не назовешь.

Звонок селектора отвлек его от размышлений. Не успел Паркер нажать кнопку, как двойная дверь распахнулась, и в кабинет въехал его дед. Брови старика почти сошлись на переносице.

– Хорошенькое дело, мне приходится самому отправляться в центр, чтобы встретиться с собственным внуком! – Понтье-старший забарабанил пальцами по колену. – За креслом в кабинет вошла секретарша Паркера.

– Мистер Понтье, приготовить вам кофе?

– Не будем тратить время на всякую ерунду, – ответил старик, – нам нужно заняться делом.

Секретарша деликатно удалилась. Профессионализм не позволял ей таращить глаза на гостя, но Паркер знал, что она сгорает от любопытства. Огюст Понтье-старший не бывал в городском офисе «Понтье энтерпрайсиз» больше года – с того дня, когда отказался от своей доли акций компании, поделив их поровну между Жюлем и Паркером.

Двери закрылись, старик подъехал к письменному столу Паркера.

– У тебя что, есть веские причины, по которым ты не пришел домой? Едва ли ты так занят, что не смог вырваться.

– Тем не менее я занят.

Паркер услышал в собственном голосе упрямые нотки и тут же пожалел об этом. У него нет оснований проявлять неуважение к деду.

– Незачем грубить мне. Ты знаешь, что этим меня не проймешь. – Хмурая складка на лбу старика немного разгладилась. – Значит, вы с Мэг поцапались?

– Откуда ты знаешь? Старик фыркнул.

– Ты не показываешь носа в Понтье-Плейс, вид у тебя такой, будто ты всю ночь провел на ногах, причем без всяких на то причин, и ты хмурый. Кроме того, Мэг все утро ходит как в воду опущенная. Только дурак не сопоставит одно с другим.

Несмотря на мрачное настроение, Паркер улыбнулся, хотя ему было неприятно слышать, что Мэг ходит как в воду опущенная, и сознавать, что причиной ее плохого настроения является он сам.

– Ну ладно, ты прав, мы поссорились.

– Это хорошо.

– Хорошо? Да как у тебя язык поворачивается говорить такое!

Паркер отодвинул стул от стола, но не встал. Ему очень не нравилось возвышаться над дедом – человеком, на которого всю жизнь смотрел снизу вверх. Причем это было глупо, потому что, даже прикованный к инвалидному креслу, его дед умел взять в свои руки контроль над любой ситуацией.

– Если ты способен ссориться, значит, способен любить. Одно чувство подогревает другое. И наоборот, если ты любишь, то будешь и ссориться.

Дед надолго замолчал и стал смотреть в окно, из которого открывался вид на реку Миссисипи.

– Вот что я тебе скажу, Паркер. Я знаю тебя всю твою жизнь, и еще ни с одной из женщин, с которыми ты встречался – по крайней мере ни с одной из тех, кого приводил в дом, – ты не выходил за рамки внешней учтивости. А эта Рене, на которой ты чуть было не женился, – ты никогда не был бы с ней счастлив. Слишком много стараний, чтобы сохранять видимость близких отношений, но под этим – ничего существенного.

Паркер задумался над словами деда. Это верно, за короткое время знакомства с Мэг они схлестнулись уже дважды. Прав дед и в другом: ни с одной из своих женщин Паркер никогда не ссорился всерьез.

Он с улыбкой вспомнил о том, чем с лихвой компенсировались эти две стычки. Два раза они занимались любовью, и оба раза были не сравнимы ни с чем в его предыдущем жизненном опыте. Паркер попытался задвинуть эти воспоминания подальше, чтобы они не отвлекали его от дела. Нужно постараться ответить деду, не посвящая его в тайные замыслы Жюля.

– Я не могу тебе сказать, чем она меня так задела, но, поверь мне на слово, повод был. Это некий поступок, который мне трудно понять и простить, независимо от того, совершила ли его женщина или мужчина. Однако Мэг – удивительный человек, или мне так кажется? Я все время спрашиваю себя, кто она, могу ли я ей доверять?

– Она не объяснила, почему сделала то, что сделала и что тебя так расстроило?

– Нет… – Паркер вдруг спохватился. – Вернее, объяснила, но должен признаться, я не очень внимательно слушал. Она говорила, будто очень нуждалась в деньгах.

Дед кивнул.