Мы, Боги - Бернард Вербер

Кто осмелится когда-нибудь говорить о великолепии жертв? Возможно, только боги, которым известны красота и хрупкость цивилизаций, исчезнувших под огнем и мечом…

Эдмонд Уэллс «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 5

Дворец Атланта, окруженный смоковницами, расположен на юге Олимпии, в квартале, удаленном от нашего жилья.

— Это просто сумасшествие, они нам никогда этого не позволят.

— Нужно попробовать.

— Но ты отдаешь себе отчет, если они узнают, что мы…

— Что? Навестили Атланта? Мы имеем право ходить по городу, как мне кажется.

Мы пробираемся вперед.

Жилище гиганта одноэтажное, оно сложено из неотесанных глыб мрамора.

В нем не меньше десяти метров высоты.

Эдмонд Уэллс и я проникаем внутрь через приоткрытое окно. Внутреннее убранство отражает любовь великанов к массивной деревянной мебели и ярким тканям.

Стараясь не шуметь, мы пробираемся между гигантских кресел и канапе.

В кухне, похожей на деревенскую, супруга Атланта Плейона отчитывает титана суровым голосом:

— Ты слишком добрый. Вот они и используют тебя.

— Но…

— А когда они потребуют, чтобы ты носил Олимп, что ты ответишь?

— Но, Плепле, это не просто работа…

— Ах вот как, а что же это?

— Наказание. Потому что я выступил с Кроносом против Зевса и мы проиграли, ты прекрасно знаешь.

Находясь в салоне, мы представляем себе уперев-шуюся руками в бока жену, говорящую громким голосом, и виноватого Атланта.

— Как просто, наказание. Сколько времени прошло… Они думают, с тебя можно семь шкур драть за спасибо, вот и все. Ты как бык вкалываешь ни за грош, а если ты возражаешь, тебе напоминают, что это кара и ты должен молчать. Подними голову, Атлант, напомни о своих законных правах.

— Но, сладкая моя, я проиграл войну…

— Это было тысячи лет назад! Ты путаешь слабость и доброту, Атлант.

Звук поцелуя. Я представляю объятия этих двух гор. Ах… нежность гигантов…

Пользуясь тем, что у пары есть другие занятия, кроме как прислушиваться к посторонним звукам, мы проскальзываем в коридор в поисках места, где Атлант хранит миры.

Как два мальчика-с-пальчик, мы встаем на цыпочки, чтобы открыть двери трехметровой высоты. За одной мы видим кровать величиной с сад, в других комнатах — кладовки, туалетная комната, мастерская. Наконец за одной из створок мы чуть не падаем с винтовой лестницы, ведущей в пещеру. Мы спускаемся по ней, освещая дорогу крестами.

Внизу при свете огромных восковых свечей, которые мы зажигаем крестами, видно пустое пространство, выбитое прямо в скале. Здесь на полках вдоль стен покоятся не трехлитровые бутылки шампанского, а десятки сфер, лежащие на подставках.

Сколько же здесь миров? Я думал, что кроме «Земли 1» есть только черновики, и по мере того, как одна планета уничтожается, на ней появляется следующая цивилизация. Но нет, главные боги сохраняют другие планеты. «Земля 17», возможно, и превратилась в «Землю 18», но рядом с ней существует целая коллекция других миров с этикетками до номера 161.

Эдмонд Уэллс разделяет мое восхищение. Мы думаем об одном и том же.

А что если все планеты Вселенной, где существует сознание, хранятся здесь?

Мы подходим к одной из сфер. Настраиваем лупы. Поверхность планеты как будто покрыта бородавками. Ультрасовременные мегаполисы целиком скрыты под огромными куполами, защищающими от окружающей загрязненной среды. Возможное будущее человечества…

Рядом другой мир сделал свой выбор. Несомненно, из-за ядерных войн жизнь стала невозможна в отравленной атмосфере. Поэтому люди построили подводные жилища. Целые города находятся под водой, защищающей от радиации.

Дальше, в мире, лишенном океана, люди закопались в городах в виде пирамид, чтобы спрятаться от палящего солнца и сохранить немного влаги.

Мы замечаем, что большинство этих миров более «зрелы», чем «Земля 1». Судя по их виду, им не меньше 3000 лет. Как это возможно?

— А может, это практические работы, оставленные предыдущими учениками? — шепчет Эдмонд Уэллс.

— В этом случае они больше продвинулись вперед, потому что Кронос, возможно, ускорил созревание.

Мы также находим миры, вернувшиеся в предысторию на загадочных руинах мегаполисов. Может быть, как и бедная «Земля 17», они забыли про все достижения прошлого.

Сколько различных метеорологических условий! Вот очень жаркий мир, где люди живут голышом, вот ледяной мир, где они прячутся в снежных хижинах, вот очень влажный, где дома строят на деревьях…

Эдмонд Уэллс указывает на мир, где клонирование настолько вошло в привычку, что все люди стали близнецами. Они выбрали самого красивого, самого умного и самого жизнеспособного и уничтожили всех остальных.

Рядом планета, населенная исключительно женщинами, совсем как у муравьев. Здесь только самки, делящиеся на бесплодных и приносящих потомство. Как и муравьи, эти люди выбрали матку, которая к моему огромному удивлению… несет яйца. Я настраиваю зум и действительно вижу женщин, носящих в рюкзаках на животе яйца и высиживающих их дома.

Присмотревшись, можно понять, что это человечество находится не в 3000-м или даже 5000-м году, но на уровне развития, который поставил бы его на наших календарях в 2-миллионный год после Рождества Христова. Значит, будущее за несущими яйца женщинами. Внезапно это мне кажется логичным…

Я продолжаю зачарованно рассматривать этот женский мир, но что-то меня смущает — они все красивые. Какой смысл в естественном отборе на основе красоты на протяжении веков?

— Мы здесь для того, чтобы найти «Землю 18», — напоминает Эдмонд Уэллс.

Мы поняли, что Атлант складывает миры по уровню развития сознания, самые низшие находятся в глубине. Поэтому мы направляемся в глубь пещеры и находим «Землю 18» среди других миров, где дикие люди уничтожают друг друга дубинками — пешком, верхом или на плотах.

Мы достаем сферу, чтобы лучше рассмотреть ее в свете свечей.

Наши люди кажутся истощенными и отчаявшимися на ненадежном судне в открытом море. Оно должно вот-вот разбиться о рифы, которых неопытные моряки не заметили. Мы как раз вовремя. В последний момент я делаю крестом бурю, которая уносит их в сторону от самых опасных скал. Затем я концентрируюсь и велю женщине-лидеру, заменившей мудрого медиума, снова бросить лассо в воду. Она слышит меня, но большинство спасшихся не подчиняются. Они слишком устали, чтобы верить в ее предсказания.

Как вдохнуть в них надежду? Я отправляю интуиции, но это ничего не дает. Какой-то бородач даже пытается организовать бунт, чтобы убедить остальных повернуть назад. Во время грозы, которую я устраиваю, чтобы впечатлить их, Эдмонд Уэллс точным выстрелом приканчивает бунтаря. Этого оказывается достаточно, чтобы успокоить тех, кто хотел последовать за ним.