Завидная невеста - Конни Брокуэй

Она сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя, и встала. Если даже при одном воспоминании о том, как они с Недом занимались любовью, у нее так слабеют конечности, то что будет с ней потом, когда они поженятся? А через неделю после этого? А через месяц? Не прикует ли ее страсть к инвалидному креслу?

Она рассмеялась и взглянула на каминные часы: десять утра. Прошло шесть часов с тех пор, как уехал Нед и его слуга сопроводил ее домой. Сейчас он, наверное, на полпути к Джостен-Холлу. Ей уже не терпелось увидеться с ним снова. Как было бы хорошо проспать все время до его возвращения!

— Леди Лидия? — услышала она голос служанки, постучавшейся в дверь. — Мэм?

— Входи.

Служанка явно нервничала.

— Там… человек. Он настойчиво требует встречи с вами.

— Человек? — повторила Лидия. Для визитов было еще слишком рано. — Что за человек? Джентльмен? — Не может быть, чтобы торговец пришел за деньгами.

Она отдала большинство своих долгов, а текущие счета оплачивались только в конце месяца.

— Не могу сказать, мэм. Говорит он довольно чисто и одет как джентльмен, но… он отказался назвать свое имя, мэм, и говорит, что у него есть какая-то жизненно важная информация и что вы очень пожалеете, если не получите ее вовремя. Я не знала, куда проводить его, так что он все еще ждет в холле.

Вовремя? Что это значит? Может быть, он привез какую-нибудь весточку от Неда? Лидия встала.

— Скажи ему, что я скоро спущусь, — сказала она, уже стаскивая с себя ночную сорочку.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы надеть платье и заколоть в пучок на затылке волосы, и она спустилась вниз по лестнице. У подножия лестницы она увидела крупного мужчину лет пятидесяти. Пуговицы его некогда модного сюртука с трудом сходились на бочкообразной груди. Его сапоги, некогда изготовленные хорошим сапожником из хорошего материала, были сильно поношены и плохо вычищены. В руке он держал касторовую шляпу. Заметив Лидию, он поклонился.

— Леди Лидия, — сказал он, произнося слова так, как это делают джентльмены. — Вы очень любезны, что согласились увидеться со мной, мэм. Я уверен, что моя информация вас заинтересует.

Она внимательно вгляделась в него. Нет, они наверняка прежде не встречались. Седеющие волосы торчали вокруг намечающейся на макушке загорелой лысины, над темными глазами с напряженным взглядом нависли густые брови. Под глазами образовались тяжелые мешки, а возле губ залегли глубокие морщины. Римский нос был испещрен крошечными красными жилками.

Он ей не понравился. Ей не понравилось чувство, которое он вызывал.

— Там видно будет. Не пройдете ли со мной?

Не дожидаясь его ответа, она прошла в утреннюю гостиную. Она не стала приказывать принести какие-нибудь закуски. Ей не хотелось, чтобы он задерживался здесь дольше, чем необходимо. Не садясь, она повернулась к нему, заставляя его тем самым тоже не садиться. Но он не обратил на это внимания и, оглядевшись вокруг, опустился на стул, положив шляпу на колено.

Лидия широко раскрыла глаза от такой наглости.

— Кто вы такой, сэр? И почему хотели видеть меня?

Мужчина, оглядев комнату, поднял глаза на нее.

— Меня зовут Бернард Код. Полагаю, что вы знаете мою жену Эмили.

Эмили Код отпустила ручку двери, ведущей в утреннюю гостиную, и отскочила в сторону, словно животное, готовое убежать. Но звук его голоса нанес ей удар посильнее, чем палка, и ноги отказались ее слушаться. Прислонившись к стене, она взяла себя в руки, закрыв глаза и отказываясь поверить, что этот кошмар происходит на самом деле.

Он умер. Умер. Умер.

Заведующая отделением в Брислингтоне объяснила ей, что Код пропал в море и что ее придется перевести в другое лечебное заведение, потому что за продолжение лечения в Брислингтоне некому платить. Если, конечно, она не согласится здесь работать.

И она согласилась. Странно было, что ей, оказывается, не все равно, переведут ли ее в Бедлам или не переведут. С тех пор как Код столкнул ее с лестницы и она потеряла их неродившегося ребенка, ее жизнь превратилась в бесконечный ряд мучительных мгновений, следующих одно за другим.

Единственным светлым пятном были изредка посещавшие ее мысли о том, «что было бы, если бы…», когда она представляла себе ребеночка с рыжевато-каштановыми волосами, крошечными пальчиками и ротиком вроде розового бутончика. Потом ее охватывала паника, как будто проникавшая сквозь дверь, которую воображение оставляло открытой. Пульс у нее учащался, зрение затуманивалось, ей становилось все труднее дышать, пока что-нибудь не прерывало этот ужасный приступ истерии.

Что-нибудь вроде воровства.

Она и понятия не имела, почему воровство вещиц, принадлежащих другим людям, приносило ей облегчение. Это ей было безразлично. Она бы сделала что угодно, лишь бы остановить это ужасное ощущение, будто тебя поймали, загнали в угол, посадили в темную яму и похоронили заживо.

Но вскоре после того как она обнаружила, что воровство может дать ей облегчение, Код тоже заметил ее склонность. Он сдал ее в сумасшедший дом. И сразу же после этого уехал. А потом она услышала, что он погиб.

…Он мертв, а вовсе не находится сейчас в утренней гостиной. Ей это снится. Это очередной кошмар. Этого не может быть на самом деле. Это было бы несправедливо. Ей потребовалось так много времени, чтобы снова по кусочкам собрать себя. Потребовалось много времени и очень много усилий. И помощь Лидии.

Она должна войти туда, шагнуть через порог и столкнуться лицом к лицу со своим кошмаром. Но она не могла себя заставить. Она бы не выдержала этого после всего, что он с ней сделал.

Но она могла послушать, что он говорит.

Эмили снова прокралась к гостиной, приложила ухо к двери.

— Говорили, что вы умерли, — холодным тоном сказала Лидия. — Что вы упали за борт судна.

Перед ней был подонок, запрятавший Эмили в сумасшедший дом. Она смотрела на него сверху вниз, всем сердцем желая, чтобы он съежился под ее полным отвращения взглядом, как пиявка, которую посыпали солью. Но ему все ее взгляды, полные отвращения, были нипочем.

— Это был не я. Упал какой-то бельгиец. Но мне это было удобно, — сказал он. — Это дало мне возможность взять его имя и начать новую жизнь. Видите ли, люди стали задавать неудобные вопросы относительно моей финансовой практики, хотя мои первые инвесторы получили по кругленькой сумме. Они-то и рекомендовали меня своим друзьям. — Он, кажется, был очень доволен и даже польщен. — Следующим инвесторам, увы, повезло меньше. Если бы они дали мне немного больше времени, чтобы убедить следующую волну инвесторов субсидировать меня, я бы какое-то время сумел продержаться. Но они не захотели, и поэтому моя смерть была лучшим выходом для всех.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — сердито спросила Лидия.