Граф Аверин. Колдун Российской империи - Виктор Фламмер (Дашкевич)

Глаза Марии были красными, от нее пахло коньяком.

Он положил кольцо на столик:

— Вот и всё. Теперь вы оба свободны. Оставить его тебе?

— Нет… хотя… отвезу его в нашу церковь, пожертвую на приют. Нам с Машей я закажу другие кольца.

— Отлично. Тогда я, с вашего разрешения, всё же вас покину.

— Подожди, я тебя провожу.

Они направились на задний двор. Возле автомобиля уже замерла в ожидании Марина. На капоте восседал Кузя.

Аверин собирался сесть за руль, когда его окликнули:

— Ваше сиятельство!

Он оглянулся. К нему шагал Анонимус, держа за руку Мишу, который едва за ним поспевал. В руках у дива была большая квадратная коробка.

— Это вашему коту, — сказал Анонимус и протянул коробку.

— Это зефир! — пояснил Миша. — Кузя обожает зефир!

Аверин взглянул на дива и племянника и, поблагодарив легким поклоном, взял коробку. Решив, что по приезде нужно будет обязательно зайти к диве Анастасии. Накопилось слишком много вопросов, а Аверин терпеть не мог, когда чего-то не понимал.

Затем открыл багажник, чтобы положить туда зефир, и тут понял, что его вещей в нем нет.

Он вопросительно посмотрел на Василя.

Тот усмехнулся:

— Гера, отказы не принимаются. Эту рухлядь я лично отправлю на металлолом. Хотя я согласен, мы лучше назовем новую модель «Меркурий».

Новая машина оказалась выше всяких похвал. Шла ровно, очень тихо, а чтобы крутить руль, не требовалось никаких усилий. Аверин вспомнил автомобили своей юности — ему тогда казалось, что нормально ими управлять могут только дивы.

Марина в дороге не проронила ни слова. Только бросила удивленный взгляд, когда он свернул с Мурманского шоссе.

Зато Кузя сновал туда-сюда по машине, то высовывая морду в приоткрытые окна, то смотрел вперед, упираясь лапами в переднюю панель.

Наконец они доехали до Дубровки. Аверин остановил машину и открыл дверь, приглашая Марину выйти. Кузя выпрыгнул следом.

— Зачем мы приехали сюда? — нарушила молчание Марина. — Я думала: вы везете меня в город.

— В полицию? Нет. Иди за мной.

Он двинулся по тропинке к Неве.

На берегу никого не было. Марина остановилась и смотрела с недоумением.

— Ты отсюда плыла?

Она покачала головой:

— Не совсем. Чуть дальше. Там кусты, можно было спрятать одежду.

— Что же, больше тебе прятать одежду не придется.

Он поднял руку, на которой блестело кольцо, а второй начертил в воздухе знак Свободы.

— Отпускаю.

Удивление на лице Марины сменилось потрясением. Она сжала ткань своей юбки так, что у нее побелели пальцы.

— Вы… освобождаете меня?!

— Конечно, я освободил твою сестру, теперь тебя. К счастью, в твоем случае это сделать очень просто.

Он снял с руки кольцо и с брезгливым выражением выкинул его в реку.

— Вот и всё.

— Но… почему тут? Почему не там, дома?..

— Я дал тебе время попрощаться с сестрой. Если бы я освободил тебя дома, Мария уговорила бы тебя остаться. А здесь… ты чувствуешь этот запах?

Марина кивнула.

— Здесь ты вольна выбрать сама. Если решишь вернуться к людям — я отвезу тебя, куда скажешь. Хоть обратно в поместье. А можешь… — он указал рукой на реку.

Она медленно повернула голову туда, куда он указал. И долго смотрела вдаль.

А потом решительно стянула блузку через голову. Через мгновение за ней последовала юбка.

Некоторое время Марина стояла в неглиже, словно смущаясь, а потом и нижнее белье легло в кучу вещей. Она прошла к воде и вошла в реку по щиколотку.

И обернулась.

И Аверин вздрогнул. В этих глазах, темно-серых, как грозовое небо, больше не было и следа неуверенности и покорности. Да и весь ее облик изменился, волосы разметал ветер, плечи расправились, она стала как будто выше ростом. На него дохнуло запахом еловых веток, воды и прибрежной травы.

— А знаете, — тихо проговорила она, — жаль, что вы не смогли меня полюбить.

И Марина, изящно выгнувшись в воздухе, исчезла в волнах.

А Аверин, глядя ей вслед, подумал, что если бы встретил Марину такой, всё могло выйти по-другому.

— Мя-а-а! — раздалось сзади. Аверин огляделся по сторонам. Людей на берегу по-прежнему не было.

— Ну, что ты хочешь сказать?

— Я вижу, вы сегодня добрый, Гермес Аркадьевич, — Кузя потянулся, выпрямляясь в полный рост. — Может, тогда и меня заодно отпустите?

Он нагнулся, поднял юбку и натянул на себя. Аверин только покачал головой:

— Русалки, Кузя, не едят людей. Как правило. А ты съел шесть человек. Поэтому, увы.

— Я ж не нарочно… — Кузя почесал нос тыльной стороной ладони.

— Ты это хотел сказать?

— Не. А вот скажите, вы Марину отпустили, потому что знаете, что она не виновата?

Аверин посмотрел на Кузю с интересом:

— А кто виноват?

— Так сестра ее.

— И? Как же, по-твоему, всё было на самом деле?

— Ну, я думаю, русалка не врет. Она хотела сбежать. А вот жена вашего брата хотела, чтобы она осталась. И это она придумала убить бабулю. И даже брата вашего хотела опоить. Так что я уверен, что вы не ошиблись насчет ее плана. Просто они так и не договорились. Вот и попались обе. Вы ведь это знаете, да?

— Знаю.

— Тогда почему вы всех отпустили?

— Потому что у сестер не было другого выбора. Они много лет находились в плену, под заклятием. И никак по-другому не могли освободиться. Даже их последнюю надежду, нечистого на руку колдуна, кто-то съел, как мне кажется. Представляешь, какие бывают совпадения?

Это фразу Кузя пропустил мимо ушей. Он некоторое время рассматривал пальцы на своих ногах, а потом поднял голову и уставился Аверину прямо в глаза.

— Так значит, если я вас убью, чтобы освободиться, вы не обидитесь?

Аверин чуть наклонил голову:

— Конечно, нет. Ты вправе желать свободы. Да и как я обижусь, если буду мертв? — Он махнул рукой. — Пойдем, ехать еще долго, а я с утра ничего не ел и ужасно хочу спать.

— Я могу повести машину, — предложил Кузя, — я умею.

— Нет, спасибо.

— Ладно. А можно я тогда поеду не котом?

— Нет. Если ты не заметил, ты голый. В таком виде по городу не ездят.

— Так я ж оденусь! — Он приподнял юбку и указал пальцем на остальную одежду Марины.

Аверин