Адмирал Кузнецов - Владимир Булатов

В сентябре 1943 года 15 транспортов, находившихся в Карском море, были оставлены на зимовку в Диксоне. К выводу из арктического порта Тикси под охраной боевых кораблей готовились только ледоколы «И. Сталин» и «Ф. Литке», которые были необходимы для зимней работы в Белом море. Мелкие конвои, как правило, возглавляли командиры кораблей из состава эскортов. Переходы более важных конвоев поручались специально назначенным старшим командирам.

В данном случае, как отмечал адмирал Н. Г. Кузнецов, решение принималось на самом высоком уровне: «Государственный Комитет Обороны возложил на Северный флот задачу вывести из Арктики в Белое море ледокол „Иосиф Сталин“ и ледорез „Литке“ — они были нужны для проводки союзных конвоев в зимнее время». Непосредственная ответственность за выполнение задания возлагалась на командующего Северным флотом вице-адмирала А. Г. Головко, который прибыл в Архангельск, чтобы возглавить операцию, а руководил конвоем командующий Беломорской флотилией контр-адмирал С. Г. Кучеров, вылетевший на Диксон. До пролива Карские Ворота предполагалось провести конвой над большими глубинами и во льдах, что исключало торпедирование ледоколов подводными лодками или подрыв их на донных минах. Пока конвой следовал от Карских Ворот до мыса Канин Нос, корабли охранения беспрестанно бомбили подводные лодки врага. Наконец конвой втянулся в Горло Белого моря, куда фашистские подводники не решились войти. 18 ноября 1943 года конвой в полном составе достиг устья Северной Двины. Правительственное задание было выполнено. За кормой осталось 2600 миль, в том числе 1600 — во льдах. О пережитых опасностях и боевых действиях моряков можно подробно прочитать в хранящемся в Государственном архиве Архангельской области судовом журнале ледокола «Иосиф Сталин», где ледовым капитаном и старшим лоцманом Северного морского пути Владимиром Ивановичем Ворониным сделаны красноречивые записи: противнику нанесен «значительный урон: две подлодки утоплены неоспоримо, две — вероятно, одна имеет повреждения».

Попытка уничтожить советские ледоколы и корабли эскорта не удалась. Арктическая эпопея североморцев закончилась успешно.

Осенью 1944 года командующему Беломорской военной флотилией вице-адмиралу Ю. А. Пантелееву было поручено повторить прошлогоднюю операцию — вывести из Карского моря в Архангельск два ледокола, один из которых — «Иосиф Сталин». В Москве командующий флотилией подробно доложил наркому ВМФ Н. Г. Кузнецову весь план организации конвоя «АБ-15» и попросил разрешения сохранять полное радиомолчание. Переход проходил в октябре 1944 года, отряд состоял из 24 различных кораблей. Во время движения конвоя Ю. А. Пантелеев получил две радиограммы от командующего Северным флотом с приказанием сообщить свое местонахождение. Ответа не последовало. Следом пришла радиограмма от наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова с требованием «показать свое место», которая также осталась без ответа. В Молотовск конвой пришел без потерь, опоздав из-за шторма на сутки. Позднее Ю. А. Пантелеев написал воспоминания о Н. Г. Кузнецове и воспроизвел телефонный разговор, который состоялся у них с наркомом сразу же, как только корабли ошвартовались: «Звоню наркому, докладываю о выполнении операции. В ответ суровый, строгий голос: „Почему вы не ответили на две радиограммы комфлота и мою?“ У меня пересохло в горле, я медлил с ответом. Слышу в трубке голос: „Почему молчите? Вы меня поняли?“ Набрав в легкие больше воздуха и стараясь быть полностью спокойным, четко отвечаю: „Товарищ нарком! Вы мне лично в Москве приказали сохранять полное радиомолчание, и я не рискнул нарушить ваше приказание“. Молчание. Я хорошо слышу, как нарком дышит, но молчит. Наконец я услышал знакомый, но уже мягкий голос Николая Герасимовича: „Правильно сделали, у меня все“. И телефонная трубка щелкнула. А что бы я делал, если бы нарком ответил, что не помнит такого приказания… Н. Г. Кузнецов не мог так поступить, я в это верил и не ошибся. Это был глубоко порядочный человек, рыцарь своего слова. Вот тогда глаза мои увлажнились. Ответ Наркома ВМФ для меня был высшей наградой, и я на всю жизнь запомнил этот случай как пример того, как надо уметь держать свое слово. И этот случай не единственный…»

Грозой союзных конвоев оставался «король океанов», крупнейший линкор фашистской Германии «Тирпиц». Укрывавшийся в норвежских шхерах бронированный монстр редко выходил на «охоту» в море.

О трагедии «PQ-17» будет подробно рассказано в следующей главе. Немецкое командование знало о выходах транспортов этого конвоя и подготовило операцию по его разгрому, названную «Россельшпрунг» («Ход конем»). В ее проведении было задействованы 26 самолетов, 11 германских подводных лодок и надводные корабли во главе с линкором «Тирпиц». На пути немецкой эскадры оказалась советская подводная лодка «К-21», которой командовал капитан 2-го ранга Н. А. Лунин. Командир лодки принимает решение о торпедной атаке. Четыре торпеды устремились к вражескому линкору. Вот как анализирует эту операцию историк Поморского университета Д. Ю. Лузин: «Есть версия, что в „Тирпиц“ попали одна или две торпеды. Она сейчас опровергается большинством историков, но факт попадания или непопадания торпед в „Тирпиц“ в конечном счете не столь важен: главное, что немецкая эскадра после этой торпедной атаки развернулась и ушла обратно на базу. Известно лишь, что немцы перехватили сообщение Н. А. Лунина о торпедной атаке. Но еще долгое время, вплоть до его уничтожения британской авиацией „Тирпиц“ продолжал быть „дамокловым мечом“, висевшим над арктическими конвоями союзников».

Англичане непрерывно наблюдали за ним, выжидая удобного момента для атаки. Сверхмалые подводные лодки укрепили на его днище мины с часовым механизмом, однако взрыв не привел к потоплению бронированного гиганта, лишь вывел на время из строя главные машины и рули. До апреля 1944 года «Тирпиц» стоял на ремонте. Командиры подлодок лейтенанты Д. Камертон и Б. С. Д. Плайс были награждены Крестом Победы за доблесть, проявленную при атаке, и за меры, которые они предприняли для спасения своих экипажей. Самолеты с английских авианосцев нанесли 15 попаданий, вновь причинив серьезные повреждения «Тирпицу», но потопить его так и не удалось.

Военно-морской представитель Англии в Москве вице-адмирал Дж. Майлс обратился с просьбой к наркому ВМФ Н. Г. Кузнецову о проведении авиационных «челночных операций», с тем чтобы самолеты вылетали из Англии, бомбили линкор, затем делали посадку в районе Архангельска, снова вылетали бомбить «бронированное чудовище» и садились уже на своих аэродромах. Было получено согласие советского правительства на проведение таких полетов.

Эту операцию англичане назвали «Параван» — по наименованию буксируемого кораблем подводного аппарата для защиты судна от якорных контактных мин. Англичане хотели своим воздушным «параваном» обезвредить крупнейший линкор фашистской Германии.

11 сентября 1944 года 41 «Ланкастер» поднялся с аэродрома Лузимаут и взял курс на Норвегию. Однако место стоянки «Тирпица» было затянуто облаками, и английские самолеты пошли на Архангельск. 30 самолетов приземлились на аэродроме Ягодник, остальные — в пригородах Архангельска.

15 сентября, как только в Архангельск поступила информация о том, что небо над норвежскими фиордами прояснилось, эскадрилья «Ланкастеров» взлетела с аэродрома Ягодник. Когда самолеты вышли на атаку, хорошо организованная немецкая система оповещения и установки дымовой завесы позволила в считаные минуты укрыть линкор от удара с воздуха. Поэтому бомбы британским летчикам пришлось сбрасывать, руководствуясь интуицией. Самолеты снова вернулись в Архангельск. Лишь спустя несколько дней выяснилось, что одна из бомб пробила борт линкора и сдетонировала под килем корабля, в обшивке образовалась огромная пробоина, в которую хлынула забортная вода. Получив агентурную информацию из Норвегии, английские специалисты подсчитали, что на ремонт «Тирпица» потребуется не менее девяти месяцев.