Жребий брошен - Егор Токарев

Легат вновь склонил голову. В штабном шатре повисла полуночная тишина.

– Твои солдаты должны будут показать самое неумелое маневрирование за всю историю легиона.

Штаб озарился смехом. Смеялись и суровые легаты и молодые трибуны. Напряжение, скопившееся за последние часы, немного отпустило. Септим подождал пока веселье уляжется и продолжил более серьезным тоном:

– Спровоцировав конницу к атаке, ты должен разбить ее и обратить в бегство, – легаты и трибуны выглядели готовыми сделать все, что только он прикажет. – Далее наша кавалерия должна не позволить всадникам противника вернуться на поле боя.

Легат Флисий и командир конницы кивнули.

– После, получив преимущество, в дело вступят наши союзники, – Юний помолчал несколько секунд. – Но помните, все это будет бесполезно, если легионы в центре не выдержат напора врага. Я уверен, что все солдаты проявят мужество и отвагу на поля боя. Я рассчитываю на вас, Республика рассчитывает на вас.

Присутствующие на совете кивали и морщили лбы.

– На этом все, господа. Поговорите с центурионами, объясните их задачу, расскажите, что стоит на кону. И… выспитесь, завтра всем нам понадобятся силы, – Юний вздохнул.

Все стали покидать палатку. Офицеры выходили наружу в ожидании вдохнуть свежий ночной воздух, но натыкались на удушливую духоту.

– Генерал? – в палатке остался лишь верный Григор. Молодой человек вопросительно смотрел на Юния.

– Да? В чем дело?

– Вы приказывали докладывать вам о ситуации на севере.

– Так, и что там? Что с тем новым племенем?

– Около двух десятков мелких вождей уже примкнули к нему. Их войско сожгло и разграбило Содгард и еще несколько городов. Вождь Илрик убит, теперь в Утесе восседает Аларих.

– Кто это? – Юний пытался отыскать это имя среди десятков других имен вождей северных племен, с кем ему приходилось иметь дело.

– Вождь того самого племени, которое совсем недавно еще никому не было известно. Теперь ему принадлежит почти треть всего севера. Неужели он хочет объединить все племена? На сколько я помню, такого никогда не случалось.

– Времена меняются, мой мальчик, и настолько стремительно, что это наводит ужас, – проговорил Юний. – Эпоха рассвета прошла, сейчас нам предстоят сумерки… Остается надеятся, что мы увидим новый рассвет. Надо действовать, и чем скорее, тем лучше. Но пока нам предстоит другая битва. Иди отдохни, завтра ты мне понадобишься свежим.

Юний снимал с себя доспехи и укладывал их на стойку. Душу вновь грызли демоны сомнений. Завтра состоится битва, которая навсегда изменит Республику, и от ее исхода будет зависеть насколько сильными станут эти изменения.

Юний ворочался в кровати, но уснуть никак не получалось. Его мысли заполняли все те же тревоги, что и много лет назад, когда он только прибыл на северную границу.

«Надо прогуляться» – подумал Юний. Он встал с кровати, надел простую тунику и вышел из штабной палатки. Солдаты, охранявшие вход, встали по стойке смирно и шагнули за ним в темноту лагеря.

– Нет, не стоит.

Легионеры сделали шаг назад и вновь замерли у входа в преторий.

Юний шел по лагерю. Внутренним взором он был вновь молод и, как прежде, обходил свой легион перед битвой. Гордая осанка, прямой и властный взгляд – вот что видели солдаты в своем генерале. При его приближении легионеры, сидящие за кострами, откладывали оружие, ставили на место миски с едой и вставали. Они приветствовали Юния и звали посидеть вместе с ними. Он присаживался к ним, понемногу беседуя с каждым.

– Завтра будет тяжело, но мы справимся. Мы не можем, не справится, ибо через несколько часов настанет самый важный день со времен Основания Рэма. Мы не можем подвести наших предков.

– Да, генерал.

Легионеры кивали посеченными в десятках сражений головами и продолжали чистить оружие. Юний желал доброй ночи и переходил к следующему костру. За столь малое время он должен был обойти как можно больше людей и каждого ободрить и утешить. Закалить мужество, и так пульсирующее в их сердцах.

Юний блуждал по лагерю, оставляя за собой осязаемую частичку самого себя, он вкладывал ее в каждого легионера, в каждого центуриона на пути. Генерал подошел к костру, где сидели братья, раньше сражавшиеся по разные стороны в это ужасной войне. Теперь они вместе служат в третьей когорте семнадцатого легиона. Септим побеседовал с ними об их отце, матери и прекрасной маленькой ферме в Терцее, куда они мечтают вернуться.

Что будет после того, как он победит? Все изменится к лучшему, или история лишь сделает новый виток и вернется к тому с чего начала? На смену одним людям придут другие, и после его смерти все жертвы окажутся напрасными? Юний не знал… Но пламя борьбы в его сердце горело так же ярко, как и когда оно только зажглось, много лет назад. Возможно, демоны, точившие его душу никогда и не были врагами? Они двигали его, заставляли идти вперед, превозмогать страдания и потери, создавали внутреннего врага для борьбы.

«Да… Они не враги, но уж точно не друзья, значит… союзники? Да…»

Незаметно для самого себя Юний оказался за стеной лагеря. Он отошел за линии костров, и вокруг властвовала тьма. С холма открывался вид на Фелерейкие поля: мили пустых пространств без единого клочка деревьев или рощ кустарников. Сплошная сухая земля, растрескавшейся от жары, царившей в последние месяцы. На дальнем краю полей мерцали огоньки костров легионов Корилла. Сотни «светляков» горели и переливались под звёздным небом.

«Сколько из них и завтра будет так же светиться? Сколько переживет следующий день? Переживет ли его хоть кто-то?»

– Генерал? – голос оторвал Септима от тяжелых мыслей.

Он обернулся и увидел перед собой одного из дозорных, должных охранять дальние подступы к лагерю армии. Солдат был закутан в черную бесформенную накидку, его лицо покрывала темная краска.

– Генерал, там в внизу у полей происходит что-то странное…

– В каком смысле «что-то странное»? Вражеские солдаты?

– Я… я не знаю, – легионер замялся. – С полей доносится грохот, будто… будто там идет сражение.

– Дозоры атакованы? Почему ты не поднял тревогу?!

– Нет, нет, генерал! Там нет наших постов и никого из часовых! Я думаю, вам стоит самому взглянуть на все.

– Веди.

Дозорный кивнул и пошагал к спуску вниз.

Юний стоял на траве у подножья холма. Дальше начиналась сухая глина, словно когда-то давно эту местность обожги в печи. Луна зашла за облака, и пространство дальше вытянутой руки терялось в клубящемся мраке.

С Фелерейских Полей доносился звон стали, крики умирающих, грохот щитов и стоны боли – обычная музыка битвы. Но Юний был уверен, что ни один солдат не спускался с холма, все кроме часовых сейчас мирно спали, возможно, последний раз в своей жизни. Тем не менее, его слух с годами не померк, и он отчётливо слышал тоже самое что и почти пол века своей жизни – песню войны.