Первый Мститель. Гражданская война - Стюарт Мур

Ну и, конечно, остаётся сам Капитан Америка.

Однако в целом можно сказать, что наш эксперимент завершился невероятным успехом. Мы сумели превратить трудности в величайшие возможности и воспользоваться ими.

Но одна из самых вдохновляющих вещей для меня – это новая жизнь, которую проект «Инициативы» подарил нашим старым друзьям. Хэнк Пим полностью погрузился в подготовку новых героев. Тигра, кажется, чувствовала себя виноватой перед Капитаном Америкой, но и она тоже стала ценным членом нашей команды. В конце концов, в первую очередь – и навсегда – она член Мстителей.

Но наши обязанности теперь состоят не только в том, чтобы поддерживать закон и порядок. Теперь мы работаем напрямую с правительством Соединённых Штатов, принимая участие во всём, от экологических катастроф до глобальной нищеты.

В особенности Тони. Просто невероятно, какую задачу поручил ему президент!

Но утопические идеалы и опросы о настроениях граждан не значат для меня ничего, если рядом со мной нет тебя, моя дорогая. И чего бы мы ни достигли в этой новой Америке, она не станет для меня раем, пока ты ко мне не вернёшься.

Так что я обещаю тебе: больше никаких ловушек, никаких клонов. Больше ничего из того, что нам пришлось преодолеть на этом пути к благополучию.

Я бы никогда не осмелился давить на тебя. Ты знаешь, где меня найти, и я перепрограммировал замки Бакстер Билдинг так, чтобы они пропускали тебя внутрь. Но выбор за тобой, и только за тобой.

Но я изо всех сил надеюсь, что ты вернёшься к своей семье, которой ты нужна больше, чем…

За дверью послышалось какое-то шуршание. Сью резко обернулась, возбуждённая и злая: «Надеюсь, это не опять тот странный парень с собаками». Она рывком распахнула дверь.

Там стоял Рид в старомодном костюме и при галстуке. Его руки и ноги были нормальной длины. Он держал букетик незабудок, уже немного увядших.

– Я не мог ждать, – сказал он.

Она улыбнулась, почувствовав слёзы на глазах:

– Это самый ужасный букет цветов, который я когда-либо…

И они упали друг другу в объятия, всхлипывая и бормоча извинения. Его дыхание согревало её ухо, его слёзы капали на её шею. Она обняла его крепче.

Его тело неосознанно начало растягиваться, наподобие тонкого одеяла, чтобы обнять её со всех сторон. Но Сью не чувствовала себя ограниченной или зажатой. Всё было правильно.

– …Слишком футуристично, – сказал Рид, чьи мысли, как обычно, текли быстрее его речи. – Я понял, что я должен научиться присмирять свою логику. Мне кажется, что Тони тоже начинает это понимать. И кстати – хотя ты, наверное, уже знаешь: тюрьму в Негативной Зоне закроют. Тони был против, но я настоял. Это было моим условием для продолжения совместной работы. Возможно, это последнее, что мне удалось выторговать у Тони, но…

– Рид, – Сью отступила назад и обвила ладонями его лицо, заглянула в его заплаканные печальные глаза. – Можно я скажу тебе кое-что? Возможно, это тебя шокирует.

Он посмотрел на неё вопросительно и кивнул.

– Тони Старк – не член этой семьи.

Несколько долгих секунд прошло в молчании в этой потрёпанной комнате в портовом квартале. И наконец Рид Ричардс засмеялся. Это был восхитительно человеческий звук, звук, который она не слышала очень давно. Она тоже засмеялась и поцеловала его.

После слёз, смешанных со смехом, Сью вновь открыла для Рида своё сердце – чего не делала уже очень давно. Она чувствовала тепло, чувствовала себя любящей и любимой.

И очень, очень видимой.

– ТУТ очень сухо, милый. Полагаю, впрочем, что это полезно для здоровья. Но я скучаю по белкам…

– Хватит, тётя Мэй. Пожалуйста. Я не хочу знать, где вы находитесь.

– Ах, да, конечно, Питер, прости.

– Нет, это ты прости. Прости, что тебе приходится… о чёрт, подожди минутку.

В трубке затрещало. Человек-Паук отвел её в сторону и распрямил старый спиральный провод. Затем залез на стену на высоте третьего этажа и поправил провод, соединяющий телефон с распределительной коробкой.

– Питер? Ты меня слышишь?

– Да, тётя Мэй. Извини. Я не хотел пользоваться сотовой связью, так что соорудил тут кое-что на скорую руку.

Маленькая хитрость, которую подсказал ему Сорвиголова: наземные линии сложнее отследить.

– Я волнуюсь за тебя, Питер. Ты хорошо питаешься? У тебя есть где жить?

– Да и снова да.

«Мировой рекорд, Паркер. Два раза солгать своей тёте в четырёх словах».

– Я скучаю по тебе, тётя Мэй. Обещаю, скоро всё придёт в норму, и вы сможете вернуться домой.

– За себя я не волнуюсь, но Мэри-Джейн кажется несколько напряжённой.

– Можно я ещё раз с ней поговорю?

– Конечно.

– Подожди, – Человек-Паук распластался по стене, пытаясь укрыться от холодного осеннего ветра. – Тётя Мэй, ты по-прежнему мной гордишься?

– Конечно. Особенно когда ты перестаёшь задавать глупые детские вопросы.

Он рассмеялся.

– Даю трубку Мэри-Джейн, милый.

Повисла пауза, такая длинная, что Человек-Паук испугался, что соединение прервалось. Он огляделся вокруг, посмотрел на пяти– и шестиэтажные здания, старые и повидавшие виды, с горящим в окнах светом. Отремонтированные дома со швейцарами, старые здания из коричневого песчаника, винные магазинчики, которые никогда не закрываются… Верхний Вест-Сайд – район, где находилась его самая первая квартира, которую он делил с Гарри Осборном.

– Пити?

Её голос был как глоток горячего кофе, успокаивающий и возбуждающий одновременно. Ему вдруг вспомнилось, как Мэри-Джейн впервые посетила его квартиру: танцующим шагом вошла внутрь, остановилась, чтобы пофлиртовать одновременно и с ним, и с Гарри Осборном… Яркие рыжие волосы, ещё более яркая помада и улыбка, которая, казалось, прожигала Питера насквозь.

На секунду он потерял дар речи.

– Тигрёнок, что происходит? Ты меня слышишь?

– Да, Мэри-Джейн, я здесь.

– Какова ситуация? Мы уже в безопасности?

– Я не уверен, – он сглотнул. – Как ты знаешь, они предложили амнистию…

– Да. Ты ведь собираешься ей воспользоваться?

– Я… думаю, я не могу.

Молчание.

– Дело в том, что… – он помолчал, подыскивая слова. – Столько всего произошло между мной и Тони. Я не уверен, что хочу опять соваться в то же пламя. Они, скорее всего, заставят меня тренироваться в Монтане или ещё что-нибудь такое. Но… думаю, что, по большому счёту, дело не в этом. Просто я одиночка.