Белогор. Каратель - Алексей Стопичев

— Азузих! Собери всех воинов! Мы пойдём в лес и убьём этого лже-бога!

Воины испуганно зашептались, но под грозным взглядом вождя умолкали. Через двадцать минут на окраине селения собрались три с половиной тысячи воинов — цвет племени троблов. Вождь жестом приказал воинам идти за ним следом, и двинулся в сторону леса. Он вышагивал гордо, с высоко поднятой головой и мачете в руках. И когда до леса оставалось от силы метров сто, вдруг увидел, что из леса на него смотрит человек в зелёных одеждах. Смотрит пристально, с жестокой улыбкой. Поняв, что вождь его увидел, человек направил два пальца в сторону вождя и сказал негромким голосом всего одно слово, которое вождь, тем не менее, почему-то услышал очень отчётливо. И это было слово «Бум!». А после взметнулось пламя, что-то больно ударило вождя в спину, и свет померк. Вождь, упав на землю, ещё пытался встать, скребя скрюченными пальцами по земле, суча ногами. Но уже не видел, как сразу несколькими десятками взрывов, прогремевших в плотной толпе троблов, выкосило не меньше тысячи его славных воинов, а остальные в ужасе бегут назад в селение, бросая своих убитых и раненых. Не видел вождь и того, как странный бледнолицый, жестоко ухмыльнувшись, сделал шаг назад и просто растворился в зарослях.

***

Яг почтительно ждал, когда я допью кофе.

— Вашество, всё готово к ночному рейду!

— Троблы так и не выползали больше из своего селения?

— Никак нет, лорд!

— Шесты больше не пытались убрать?

— Не пытались!

— Блин, мы что, зря с Агелем сутки целые из камней мины делали? Я весь свой запас на это израсходовал!

Яг лишь развёл руками, всем своим видом показывая, что и сам осуждает нерешительных энов. А они ещё своей жестокостью гордятся? Ха! Не видели они земных войн!

Я снял ставший уже таким привычным бронежилет, снял каску, и попробовал, насколько легко выходит их ножен меч. Для диверсии не нужна защита. Нужна лёгкость и мобильность. Её мы и обеспечим. Я с десятком своей охраны скользнул в темноту к селению троблов. у энов оставалось ещё не меньше двух тысяч воинов, и это было непозволительно много, так как нам ещё назад возвращаться по этой дороге! Весь день Агель и Яг следили за селением, и сообщили, что все женщины и дети расположились в шести центральных шатрах, стоящих на площади, а воины троблов частью расположились в пяти шатрах, а частью прямо на улице, под тростниковым навесом. В предутренней темноте мы по двое скользнули к шатрам, и споро установили мины. Эти уроды даже не озаботились выставить охрану. Либо же охрана бессовестно дрыхла, как эн на краю селения, которого мы прирезали по пути сюда.

Итак, мины выставлены возле шатров. Под навесом человек пятьдесят воинов, но пусть живут. Я махнул рукой, приказывая отходить. Как только мы вышли из селения, я активировал мины и рванул к лесу. Мне не надо было оглядываться, чтобы понять, что на месте шатров с воинами разверзся настоящий ад. Племя троблов лишилось одним махом практически всех своих защитников. А когда мы забежали в лес, я услышал ещё разрывы.

— Что случилось? — задыхаясь, спросил я у Яга.

— Эны в панике бегут из села и попадают на мины, которые мы выставили! — радостно сообщил заместитель.

— Собирай людей — уходим! — скомандовал я. Воевать с женщинами и детьми я не собирался. А нас впереди ждала другая цель. Ради этой цели мы, собственно, и приплелись в этот тропический лес.

К утру мы вернулись в лагерь, а в обед снова тронулись в сторону столицы Империи. Айя, хоть и не ходившая с нами к главному селению, но понимающая, что ничего хорошего там не случилось, молча шла рядом со мной, иногда касаясь моей руки кончиками пальцев. То ли действительно хотела проверить, человек я или бог? То ли хотела что-то спросить, да не решалась. К концу дня мне надоело её молчание, и я стал расспрашивать её о детстве, об обычаях энов. О том, какие ещё гадины водятся в Энийском лесу. Девушка вначале рассказывала скованно. Но потом всё больше оживлялась, и в итоге опять разговорилась, став той самой чернокожей болтушкой, к которой мы привыкли. На ночёвку мы расположились, по уверению энов, совсем недалеко от брошенной столицы людей. А с утра опять в поход, по старому тракту, до сих пор сохранившемуся, хотя и заросшему частично травой и кустарником. Наша ощетиненная черепаха из девяноста разумных брела в одуряющей жаре вперёд и вперёд. Мы привычно переставляли ноги, автоматически подстраивая свой шаг. Но утомительное путешествие начинало расцвечиваться близостью цели, до которой мы, честно говоря, и не верили, что сможем всё же дойти. Хотя человек всегда верит в лучшее. И мы верили. Воюя с тварями и энами. Договариваясь и запугивая. Вгрызаясь в каждое лье этого безумного леса, наполненного жарой и опасностями.

Впереди и по бокам шли по двое разведчиков. И вдруг, я увидел, что один из впереди идущих разведчиков бежит назад, размахивая руками.

— Вашество! — орал он. — Вашество! Дошли!

Я успокоил взмахом руки готовые вырваться крики, и напомнил:

— Не забывайте, что нам ещё назад топать! — и всё так же размеренно пошёл вперёд.

Лес, теснящий тракт с двух сторон, резко посветлел, и вдруг отступил, раскрыв перед нами огромную чашу, в которой лежала бывшая столица людей.

— Твою ж дивизию! — поражённо прошептал я, — Вот это поворот!

Конец