Борджиа - Мишель Зевако

– Если смерть вас не пугает, то вы обязаны решиться и встать во главе храбрецов, ожидающих вас и верящих в вас. Тогда случится одно из двух: или вас убьют на поле сражения и ваша смерть принесет в целом пользу, поскольку вы погибнете, защищая свое владение и свои привилегии; или вас не убьют, и тогда вы сохраните все преимущества, которые вам предоставляет титул владельца одного из богатейших графств…

– Всё это крайне верно, синьор, и я это не отрицаю. Но настоящая проблема – не в этом, а вот в чем. Я покинул Монтефорте. Я сделал это по причинам, которые считал хорошими. В конце концов, это не важно. А важно то, что я это сделал. И я не могу вернуться в Монтефорте, где мой отъезд должны осудить.

– Признаемся: строго осудить, – прервал Рагастен.

– Может быть, кто-то видел папских эмиссаров?

– Вполне возможно! Они вас заманили в засаду. Вас увезли силой. По счастливой случайности, я встретил вас и помог вам освободиться. Вы вернулись в Монтефорте, вы счастливы, что можете принести свое имя и свою преданность на службу тем, кого вы считаете отвернувшимися от вас и вашего дела!

– Черт побери, синьор! Вы меня утешили…

– А если случайно кто-то усомнится, я буду рядом, чтобы подтвердить ваш рассказ.

– Вы поедете со мной в Монтефорте?

– Не только поеду, но и попрошу дать мне возможность остаться среди вас и помогать вам сражаться с Чезаре, который, как мне кажется, нуждается в хорошем уроке.

– Ах, шевалье, – расчувствовался граф Альма, – могу сказать, что вы спасаете мне сразу и жизнь, и честь… Вашу руку!

Рагастен протянул свою руку, и граф порывисто пожал ее. Правда, этот порыв не слишком растрогал Рагастена. Тем не менее он решился ехать в Монтефорте.

Было решено ехать с максимально возможной скоростью. Ночь путники провели в какой-то уединенной гостинице. На рассвете снова отправились в путь. Когда настал вечер, граф объявил, что от Монтефорте их отделяет всего несколько часов.

– Если пустить коней вскачь, мы прибудем в город в час по полуночи, – добавил он.

Рагастен угадал его задумку.

– Вы хотите приехать в город ночью?

– Так было бы лучше… Это позволило бы мне незаметно пробраться во дворец.

– Ну, синьор граф, я считаю, что лучше приехать при свете дня, словно возвращающийся к себе барон, покрытый дорожной пылью в путешествии, которое он предпринял ради общего интереса.

– Вы правы, шевалье… Как это я не знал вас раньше?

Было решено дать лошадям отдых на всю ночь. На следующее утро в путь двинулись в восемь утра.

Местность была горная, изрезанная ущельями; дорога шла в гору, справа и слева к ней вплотную подходили крутые склоны. Внезапно дорога вырвалась на плато. Граф Альба остановился и, протянув руку к скоплению белых домов, видневшихся в одном лье от путников, произнес:

– Монтефорте!..

При виде Монтефорте Рагастен побледнел. Внезапно оказавшись в преддверии Монтефорте, близкой встречи с Примаверой, он только теперь понял, какое огромное место в его воображении заняла эта девушка. Рагастен испугался.

«Судьба моя решится сегодня! – подумал шевалье в один из тех моментов острого возбуждения, когда взрослый мужчина чувствует себя слабым, как ребенок. – Первый ее взгляд станет для меня или пробуждением надежды, в которую я не смею поверить, или наказанием, более страшным, чем то, которому меня подверг Борджиа».

Но постепенно его возбуждение улеглось, лицо приняло обычное выражение беспечной отваги, и когда граф Альма, повернувшись к нему, казалось, вопрошал его взглядом, Рагастен смог ответить вполне естественно:

– Ах, вот и ваша столица, синьор граф… Красивый город! Поздравляю вас.

– Что вы скажете про укрепления?

– Подобные стены могут в течение года выдержать осаду двадцатитысячной армии.

– Но есть в системе обороны одно слабое место…

– Видел… Ущелье, по которому мы проехали, позволяет незаметно подойти к городу и неожиданно атаковать…

– Да. И именно здесь Чезаре пойдет на приступ.

– Его отразят?

– С большим трудом! – вздохнул граф. – Поехали, шевалье!.. Пустим лошадей рысью – и скоро будем в Монтефорте.

– Где вас радостно встретят; отвечаю за это.

Граф Альма кивнул головой и с резкостью слабовольного человека, принимающего важное решение, пустил коня галопом. Рагастен последовал за ним, отметив мысленно самые трудные места в ущелье, над которыми справа и слева нависали огромные скальные глыбы.

Но сейчас он отчетливо услышал странные шумы, доносившиеся из города, колокольный перезвон, звуки труб и фанфар.

– Что бы это значило? – бледнея, спросил самого себя граф.

– Скоро увидим… Смелее, черт возьми! Явитесь, как вождь армии, возвращающейся из похода, а не как кающийся беглец!

Мягкий по природе своей, граф воспринял эти жесткие и даже грубые и слова, как удар плеткой.

– Тысяча чертей! – выругался он. – А ведь вы правы!

Через какую-то минуту граф остановился перед городскими воротами. Стража у подъемного моста с удивлением глядела на него. Офицер даже казался ошеломленным. Рагастен направился прямо к этому командиру.

– Вы что, синьор, – спросил он, – голову потеряли? Ваш властелин, его светлость граф Альма, возвращается из опасной разведывательной поездки, которая чуть не стоила ему жизни. И чего же вы ждете? Почему медлите оказать ему надлежащие почести?

Слова эти, объяснявшие отсутствие графа и упрекавшие офицера за его промедление, оказали то самое воздействие, на которое рассчитывал Рагастен. Офицер, убежденный, как и все горожане, что граф Альма бежал в Рим, поначалу не понимал, почему он неожиданно вернулся.

– Ваша светлость! – пробормотал он. – Простите!.. Какой сюрприз!.. Радость какая!.. Мы так беспокоились.

И он приказал своим двадцати солдатам построиться в порядок торжественной встречи.

– Скажите им что-нибудь! – прошептал Рагастен графу.

– Синьор, – обратился граф к офицеру, – я извиняю вас в связи с хорошими вестями, которые я привез. Солдаты! Мне удалось узнать о силах врага. Я не хотел доверять эту заботу никому. Доверие и отвага! Мы сильнее всех. Мы победим!

– Да здравствует граф! – в один голос закричали солдаты.

С приветственной речью было покончено. Легкость, с которой ее восприняли солдаты, окрылила графа надеждой. Он-то боялся непреодолимых препятствий. И граф подал знак Рагастену.

– Синьор! – приказал тот. – Извольте дать эскорт для сопровождения его светлости во дворец!

Офицер с удивлением посмотрел на этого по-хозяйски распоряжавшегося иностранца. Граф уловил его взгляд и добавил: