Золотой век Испанской империи - Хью Томас

Сумаррага сообщал также, что Пануко превратилось в рынок рабов, ибо многих тамошних индейцев похищали и переправляли кораблями в Вест-Индию.

Гусман, скорее всего понимавший, что его в скором времени освободят от обязанностей председателя верховного суда, благоразумно перенаправил свою деятельность на завоевание северо-западных регионов. Он объявил, что всего лишь в пятидесяти милях от столицы территория по-прежнему находится во власти чичимеков (дикого индейского племени). Чтобы снарядить против них экспедицию, у частных лиц было отобрано множество лошадей, из казны было взято 10 тысяч песо, и 400 человек были вынуждены принять в ней участие. Хуан де Сервантес был назначен заместителем капитан-генерала в Пануко и получил приказ выступить оттуда на север, в то время как сам Гусман выступил на северо-запад. Гусман надеялся, что вместе им удастся исполнить «великий замысел», создав к северу от Новой Испании империю, простирающуюся от моря до моря. Он запросил у короны одобрение на титул губернатора «Величайшей Испании».

Корона отказалась удовлетворить его просьбу, однако согласилась на то, чтобы новая территория носила название «Новая Галисия», и в феврале 1531 года Гусман был назначен ее губернатором. Однако его более далеко идущие замыслы потерпели крах, поскольку расстояния были чересчур велики. Гусману, однако, удалось завоевать земли, ставшие впоследствии мексиканскими штатами Халиско и Сонора, и основать в первом города Компостела и Гвадалахара, а во втором – Сан-Мигель и Чьяметла.

Пока продолжались эти переговоры, Совет Индий в Вальядолиде, смирившись с тем фактом, что он допустил ошибку в отношении правительства Новой Испании{526}, предпринял необычный шаг – собрался в ноябре 1529 года совместно с Советом Кастилии и Советом казначейства (асиенда). Председательствовал архиепископ Пардо де Тавера, глава Совета Кастилии. Письма Сумарраги, человека, известного своим духом справедливости, встревожили всех, кто их прочитал. Советники изучили критическую informaciуn на Гусмана, а также предоставленные Гусманом опровержения{527}. Решением Совета было незамедлительно сменить состав верховного суда. С течением времени, рассуждали советники, там будет необходим вице-король, но на настоящий момент достаточно будет и просто обновить суд.

И Гаттинара, и Пардо де Тавера, и Гарсия де Лоайса начали перебирать имена, ища кандидатов на должность председателя, – однако эта задача была непростой, учитывая, что здесь требовался человек немалой честности, хотя жалованье, которое ему предстояло получать, не было большим. Дальнейшее обсуждение состоялось 10 декабря 1529 года, и на нем граф Осорно и некоторые члены Совета казначейства согласились, что новым председателем суда Новой Испании должен стать благоразумный, волевой кабальеро, имеющий, по возможности, собственность в Кастилии. Однако найти подобного человека было весьма сложно{528}.

Императрица, которая присутствовала на заседании, предложила кандидатуру умного молодого галисийца Васко де Кироги, чей отец был настоятелем монастыря Сан-Хуан в Кастилии. Тавера был дружен с отцом Кироги и всегда помогал их семье. В 1525 году Кирога исполнял обязанности хуэс де ресиденсиа Альфонсо Паэса де Риберы, оранского коррегидора. Позже, при дворе, Кирога завязал дружеские отношения с Берналем Диасом де Луко, секретарем Пардо де Таверы, и именно с ним он обсуждал противоречивый пассаж в пьесе Антонио де Гевары «Крестьянин с Дуная»[79]. Возможно, это Берналь Диас де Луко, помимо королевы, предложил Кирогу на должность судьи.

Одним из двух других кандидатов был Антонио де Мендоса, чей отец, граф Тендилья, губернатор Гранады, известный своим либерализмом, пользовался благосклонностью Фернандо Католика. В первую очередь кабальеро, а не интеллектуал, Мендоса был победоносным военачальником, хоть и в небольшом масштабе: в войне комунерос и затем в разведывательной экспедиции в Венгрии. По всей видимости, в 1529 году, когда он был управляющим при регентствующей императрице в Сарагосе, он сказал ей, что был бы не прочь отправиться в Новую Испанию в том или ином качестве{529}.

В самой Мексике политическое положение становилось все хуже и хуже. Возможно для того, чтобы отвлечь внимание от других своих неудач и ошибок в конце 1529 года, Гусман возглавил большую и хорошо экипированную экспедицию в Мичоакан. Его сопровождал бывший тамошний правитель, касонси, пребывавший в покорной зависимости от Испании с тех самых пор, как Кортес послал Сандоваля, чтобы тот привез его в Мехико-Теночтитлан в 1523 году. В феврале 1530 года по приказу Гусмана касонси судили, пытали и затем казнили за организацию нападения на испанцев возле прекрасного озера Чапала.

Оставшиеся в живых оидоры (судьи верховного суда) Диего Дельгадильо и Хуан Ортис де Матьенсо чинили не меньше бедствий в самом Мехико. Во францисканском монастыре столицы епископальный суд приговорил к тюремному заключению двоих конкистадоров, Гарсию де Льерена и фрая Кристобаля де Ангуло. Оба имели неосторожность оскорбить судей, которые распорядились арестовать неугодных и подвергнуть пыткам в общей тюрьме. Сумаррага и настоятели как францисканского, так и доминиканского орденов с многочисленной братией пошли процессией к зданию тюрьмы, чтобы требовать их освобождения. Там Сумаррага повел себя неосмотрительно, и стражники Дельгадильо разогнали процессию. Сумаррага пригрозил, что приостановит все религиозные службы в городе, если пленники не будут выпущены в течение трех часов. Тогда судьи распорядились повесить и четвертовать Ангуло, а Льерена был приговорен к отсечению ступни и сотне ударов кнутом. Службы действительно были приостановлены, францисканцы удалились из своего монастыря в Тескоко, и по всей видимости, ужасные приговоры должны были быть приведены в исполнение. Начались переговоры между епископом Тласкалы фраем Гарсесом и доминиканцами, выступавшими от лица судей. Пасхальные богослужения 1530 года были проведены, однако после Светлой седмицы службы снова прекратились. Судьи, которые и не думали просить отпущения грехов, были отлучены от Церкви{530}.

Однако теперь их должны были сместить. Двенадцатого июля новый состав суда Новой Испании был наконец избран. Председателем должен был стать епископ Рамирес де Фуэн-Леаль, в то время возглавлявший аудиенсию в Санто-Доминго, – ответственный и практичный чиновник, который уже показал, что может эффективно работать в паре с Сумаррагой. Другими членами были: Хуан де Сальмерон, который был судьей и имел связи с Педрариасом в 1522 году; Алонсо Мальдонадо, известный любитель азартных и прочих игр, который женился на дочери Франсиско де Монтехо, чьи интересы на Юкатане и в других регионах поддерживал; а также Франсиско де Сейнос, прежде, в Испании, исполнявший должность прокурора при Совете Индий. Все они вступили в должность 12 января 1531 года, и их прибытие отметило собой фундаментальную перемену в анархическом правлении жестокого Гусмана, который, тем не менее, сумел на какое-то время остаться губернатором своих обширных владений в Новой Галисии (Халиско, Сакатекас, Агуаскальентес и часть Сан-Луис-Потоси).