Ассоциация - Бентли Литтл

Барри положил неподъемный том к себе на колени и раскрыл. Экземпляр Лиз лежал на полу возле ее стула. Многие вокруг тоже положили книги на пол. Всего несколько человек пытались читать исправленную версию.

Барри наугад перелистал страницы. Одно правило запрещало жителям поселка готовить блюда азиатской кухни, другое требовало, чтобы у каждого домовладельца был американский флаг, хотя вывешивать его в доме или перед домом строго запрещалось. Чем дальше, тем причудливей становились правила. Список покупок можно писать исключительно простым карандашом; жители поселка обязаны каждый день мыть голову и пользоваться кондиционером; недопустимо появляться на улице с лысой головой, а в случае потери волос надо, выходя из дома, надевать парик. Наверняка среди анекдотических правил прятались и другие, более опасные, но искать их уже не оставалось времени. Если участники собрания готовы проголосовать сами не зная за что, тем более важно им услышать речь Барри.

Он рассказал о своих планах Майку, попросил распространить информацию и очень надеялся, что друг не подвел. Если все пройдет хорошо, люди поддержат Барри и сами начнут задавать вопросы правлению. Старичью придется держать ответ и хоть как-то обосновать правила и процедуры, которые до сих пор все принимали как должное. Конечно, план был составлен на скорую руку, да и самые продуманные планы часто не выдерживают столкновения с реальностью, но Барри верил, что по крайней мере сумеет всколыхнуть это болото.

Стук председательского молоточка раздался внезапно, словно ружейный выстрел. Все взгляды обратились к президиуму.

– Внимание! Внимание! – провозгласил от двери человек в ливрее. – Начинаем ежегодное отчетно-выборное собрание Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста!

Сидевший в центре Джаспер Колхаун встал и милостиво улыбнулся.

– Здравствуйте, дорогие соседи!

В зале раздались восторженные вопли. Собравшиеся бешено зааплодировали. Барри покосился на Морин. Он ждал продолжения приветственной речи, а оказалось, что эти простые слова – сигнал к овации. Бурное ликование стало для него такой же неожиданностью, как и удар председательского молотка. Закралось нехорошее подозрение, что все это часть отлаженного, привычного ритуала, вроде церковной службы.

Перегнувшись через колени Морин, Барри шепотом спросил у Лиз:

– Сколько времени обычно продолжается собрание?

– Часа два-три, – прошептала она в ответ.

Два-три часа?

Улыбка председателя стала еще шире, хотя Барри готов был поклясться, что это невозможно. Неестественно растянутый рот придавал Колхауну сходство с ощерившимся волком.

– Мы начнем наше сегодняшнее собрание с самого важного пункта повестки дня: с утверждения нового, доработанного варианта устава.

Снова овация.

– У вас было достаточно времени, чтобы ознакомиться с поправками, изменениями и дополнениями. Все, кто за новый устав, прошу поднять руки!

Десятки рук взлетели вверх.

– Стойте! – закричал Барри, вскакивая. – Разве не будет обсуждения? Разве мы…

– Кто против? – спросил председатель.

Не успел Барри поднять руку или хотя бы закончить фразу, ударил председательский молоточек.

– Устав утвержден, – объявил Колхаун.

Барри стоял как оплеванный и растерянно озирался. Домовладельцы замерли, жадно ловя каждое слово из председательских уст. Их всех загипнотизировали, иначе не объяснишь! Но Барри сам понимал, что дело не в этом.

Морин тоже казалась оглушенной. В голове не укладывалось, что вот так, без обсуждения, утвержден совершенно новый вариант нормативного документа, который может изменить жизнь каждого в поселке, и никто даже толком не знает, какие именно внесены поправки.

Барри все еще стоял. Колхаун указал на него молоточком:

– Мистер Уэлч, сядьте, пожалуйста!

Барри не дрогнул.

– Я требую ответа: почему поправки не обсуждались? Обычно голосуют каждую поправку отдельно и лишь после того, как все получат возможность высказаться!

– Мы с вами живем в Бонита-Висте, – ответил Колхаун, как будто это все объясняло. – Пожалуйста, сядьте и не мешайте вести собрание.

Со всех сторон на Барри нацелились сердитые взгляды. Морин потянула его за рукав. Сейчас явно не время для протестов. Барри сел, чтобы не злить окружающих. В конце концов, он рассчитывал привлечь их на свою сторону. Массовая солидарность жителей поселка с правлением пугала.

Тем временем кто-то из членов правления передал председателю записку.

Колхаун, проглядев ее, кивнул и обратился к собравшимся:

– Поступило предложение искоренить всех кошек в Корбане. Как вам известно, мы уже начали борьбу с собаками, но главная наша цель – истребить всех домашних животных в городе и в конечном итоге объединить Корбан с Бонита-Вистой как единую семью. Ввиду этого предлагается приступить к истреблению кошек. Ставим на голосование?

– Да! – заревела толпа.

И снова Барри пришло на ум сравнение с церковной службой. Происходящее напоминало какой-то загадочный ритуал. Еще больше его встревожила сама суть вопроса, озвученного председателем. Барри уже давно понял, что городских собак травит ассоциация, но ему представлялось, что это делается по приказу правления. А выходит, все жители проголосовали за такую бесчеловечную жестокость? Мозг отказывался это принять.

Может, они и убийства детей одобрили, тоже единогласно?

По коже поползли мурашки.

– Кто за включение котят и кошек в перечень домашних животных, подлежащих истреблению, прошу поднять руки!

Руки дружно взметнулись в воздух.

Барри очумело озирался. Тина не подняла руку, зато Майк поднял. Барри почувствовал, как сводит желудок. До него наконец дошло: все его соседи, даже те, кого считал своими друзьями, с кем откровенничал на вечерах у Рэя, – это тоже ассоциация. Он винил во всем правление, словно сам Барри и его друзья-домовладельцы ни при чем. Они в стороне, отдельно… Да ничего подобного!

Правление существует не в вакууме. Кто-то их избирает, одобряет и поддерживает. Эти-то люди и дают реальную силу ненависти, расизму, нетерпимости.

Отчасти можно их оправдать конформизмом, желанием быть как все, но и у конформизма есть предел. Люди не просто голосуют «за» – они делают это с энтузиазмом. Сейчас, собравшись вместе, жители поселка проявляют свои истинные чувства. Вот она, темная сторона демократии. Затерявшись в общей массе, легче поддерживать дурные веяния.

Теперь стала понятна враждебность Хэнка, Лайла и прочих из кафе. В каком-то смысле Барри действительно был частью этой гнусной организации, как и все жители Бонита-Висты. Пожалуй, такие, как они с Морин или Тина, даже хуже других. Они голосуют против отдельных предложений, но допускают само голосование. Тем самым они как будто придают большую законность действиям большинства: смотрите, мол, мы не подавляем своих противников, даем им возможность выразить свое мнение.