Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира - Андрэ Нортон

Прочь!

Теперь трон заняла Жаба с окраины Пустыни, – непристойно раздутая, она разевала зубастую пасть, тянула когтистые лапы. Ростом она не уступала тому грозному злодею, чье место заняла. И в ее кваканье угадывались слова:

– Проклятие… Проклятие!

Цветок и шкатулка…

Брикса только теперь заметила, что до боли прижимает их к груди. Цветок и шкатулка…

Жаба сгинула. Ее сменила птица-женщина. Щелкнула грозным клювом, вскинула руки-крылья, растопырила когти – вот сейчас взмоет вверх и обрушится на Бриксу.

Колдовской морок? Трудно сказать. Каждое видение выглядело таким же четким и осязаемым, как сиденье, на котором оно появлялось. Цветок и шкатулка…

А теперь… Перед ней был Двед! Только он не сидел, а лежал пластом, спеленутый туманом. Видна была только часть его лица. Мальчик с трудом поднял голову, устремил на нее взгляд, потускневший от страха и все же выражавший отчаянную мольбу.

– Проклятие… – Его мучительный шепот гулко разнесся по всему залу.

И он тоже пропал. На его месте возникла Ута, ясно видимая в когтях призрачного чудовища, бьющаяся, рвущаяся из уродливых лап, мертвой хваткой сжимающих ее пушистое горло.

– Проклятие! – взвизгнула кошка.

И исчезла вслед за другими. Долгий миг сиденье пустовало. Затем – больше никакой тени – перед Бриксой появился человек, такой же видимый и реальный, каким был Марбон, когда он стоял перед ней в пузырчатой комнате. Вместо пиршественных одеяний на нем была кольчуга, а лицо скрывалось в тени шлема.

«Марбон!»

Брикса едва не произнесла это имя, но тут же поняла, что это не безумный владетель Иггарсдейла, хотя сходство с несомненностью выдавало родство между ними. На лицо этого мужчины наложила несмываемую печать суровая и надменная гордыня. И губы его кривились, словно он надкусил что-то кислое, несъедобное, отравившее удовольствие от пира.

С появлением хозяина явственней проступили его приближенные. И Брикса вздрогнула, поняв, что не все они принадлежат к человеческому роду. По правую руку от хозяина сидела дама в одеянии цвета молодой листвы. Но такой же нежный цвет имели ее гладкие волосы, и лицо, хоть и прекрасное, не было человеческим лицом. С другой стороны, слева, невысоко над досками стола поднималась кошачья голова. По расцветке кошку можно было принять за Уту, но Бриксе подумалось, что вблизи голова этой кошки оказалась бы вдвое больше.

Были там и другие – юноша в шлеме, украшенном вздыбившейся лошадью и с чем-то нечеловеческим в лице, не столь явным, как у зеленоволосой женщины, но ошибиться было невозможно. Еще была женщина в платье цвета стали, опоясанная пластинчатым поясом с молочно-белыми самоцветами. Ее заплетенные в косы волосы лежали на голове царственной короной, тоже жемчужно-белой. И спокойное лицо выражало силу и уверенность в себе. Однако что-то в ней наводило на мысль, что она не принадлежит к собравшимся – наблюдает со стороны, а не участвует. Грудь ее украшала подвеска из тех же белых камней. И Брикса почувствовала, что эта подвеска – оружие, не уступающее в силе боевому клинку.

На дальнем конце стола, где другие пирующие, казалось, немного потеснились, чтобы дать им место, сидели двое. Брикса всмотрелась, и у нее перехватило дыхание.

То ужасное, уродливое создание, что повелевало птицами… Нет, оно не было полным ее подобием. Тело у него было более округлым, больше напоминало женское, хотя и его покрывали не одежды, а перья. И еще самоцветный пояс. И широкое, сверкающее драгоценными камнями ожерелье. Но не было сомнений, что эта гостья одного рода с хозяйкой Пустыни.

Рядом с ней пристроился один из Жабьего племени – только этот близко, почти кощунственно близко напоминал… человека? Бриксе стало дурно при этой мысли, но отвести взгляд она, как ни старалась, не сумела.

В Жабьих глазах сверкала ненависть, и легко угадывалось, что хотя с виду это существо принято здесь как гость, но между ним и другими гостями нет ни дружбы, ни приязни.

Никто из пирующих не обращал внимания на Бриксу. Ни одна пара глаз не взглянула на нее с удивлением, даже не задержалась, отмечая присутствие чужой. С какой целью ее перенесли сюда, девушка не знала. Но…

Она уже не стояла перед хозяйским троном в бессильной неподвижности. Миг изумления – и она, силой или волей приславшего ее сюда, уже повисла в воздухе над пирующими, так что и зал, и гости в нем были видны ей как на ладони.

Хозяйский трон, по обычаю всех замков в Долинах, стоял лицом к двери с тяжелыми двойными створками. Теперь эта дверь с грохотом, на миг заглушившим отзвук голосов, не просто распахнулась – слетела с петель и ударилась о стену. Вслед за громовым ударом в зал ворвался шум бушевавшей снаружи летней грозы.

В широком проеме (в такие ворота легко прошел бы построенный в колонну отряд воинов) стоял один человек. Он, как и хозяин зала, был одет не для пира, а в кольчугу и шлем. А ниспадавший с его плеч плащ струился складками, отброшенный за спину для боя на мечах.

Но меч, хотя и был при нем, оставался пока в ножнах, и руки пришельца были пусты. Никакого оружия, если не считать оружием обнаженную ненависть. И Брикса, едва не назвавшая Марбоном хозяина зала, сейчас была почти уверена, что не ошиблась бы, дав это имя новому гостю.

Тот не сразу вошел в зал – задержался, словно ожидал приглашения или хотя бы признания от человека во главе стола. Он молча ждал, озирая собравшихся, а за спиной у него собиралась свита.

Пришелец словно стоял в толпе детей. В сравнении с теми, что сгрудились у него за спиной и по сторонам, он казался великаном. И все же на детей они походили только ростом, а выглядели зрелыми и, пожалуй, даже необычайно древними существами.

Тела их не были телами карликов – стройные, хорошо сложенные. Непокрытыми оставались лишь их маленькие ладони и лица с тонкими чертами. Тела же скрывались под кольчужными доспехами, словно сложенными из перламутровых пластинок. И шлемы их, если не были гигантскими ракушками, то верно передавали их форму.

– Привет тебе, родич…

Напряженное молчание, опустившееся вслед за грохотом двери, нарушил хозяин замка. Он чуть улыбнулся, но в изгибе улыбающихся губ крылась издевка.

Человек в дверях взглянул ему в глаза. Этот не улыбался, а тонкие морщины у его ноздрей и губ говорили, что он с великим трудом сдерживает себя. И ни шагу в зал он не сделал.

– Ты не дал знать, что почтишь нас своим присутствием, – продолжал владетель. – Однако в Катале всегда есть место родным…

– Такое же место, как в Ан-Яке? – впервые нарушил молчание пришелец. Говорил он тихо, но усилие, каким он сдерживал гнев, странным образом передалось Бриксе.

– Удивительный вопрос, родич. Что ты хочешь сказать? Не случилось ли какой беды с тобой и твоим водяным народцем?

Стоявший в дверях засмеялся:

– Верный вопрос, Элдор. Не случилось ли беды, спрашиваешь ты? А зачем спрашиваешь? С твоими-то глазами и ушами, читающими в шуме ветра, слушающими голоса трав, и птиц, и всех, кто доносит слухи или передает истину, ты и сам знаешь о случившемся.