Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Человек системы - Георгий Арбатов

Человек системы - Георгий Арбатов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 67 68 69 70 71 72 73 74 75 ... 112
Перейти на страницу:

В свете такого, как казалось, убедительного опыта стало трудно воздерживаться от соблазнов, чрезмерных обязательств, втягивания в сложные внутренние дела других стран, столь сложные, что мы их подчас просто не понимали. А в конце концов и прямого военного вмешательства. После Анголы мы смело зашагали по этому казавшемуся уже накатанным пути, на деле же – по ступеням интервенционистской эскалации. Эти ступени – Эфиопия, Йемен, ряд африканских стран (ближневосточной проблемы не хочу касаться – она столь сложна, что должна рассматриваться специалистом), и в завершение – Афганистан.

Не вызывает сомнения, что каждая из этих ситуаций имела свою специфику. Но кое-что во всех них все же было общим, их роднило. Я думаю, это прежде всего – примитивно понимаемый интернациональный долг, стремление участвовать в антиимпериалистической борьбе. Я об этом вновь и вновь говорю, поскольку эти успокаивающие совесть и даже притупляющие бдительность, элементарную осторожность мотивы помогали игнорировать несомненные факты, включая и тот, что часто речь шла уже не о национально-освободительном движении, а о вмешательстве во внутренние дела в связи с борьбой различных политических сил за власть, даже в территориальные и племенные раздоры.

Ну а к тому же высокие идейные побуждения помогали прикрыть – часто даже от самих себя – имперские притязания и амбиции. Очень разные, иногда связанные просто с удовлетворением, что вот, мол, и мы стали «сверхдержавой», можем даже поспорить и с самой Америкой. А чаще с желанием несколько подправить свои стратегические позиции, усилить политическое влияние в том или ином регионе.

Приведу пример. В 1978 году я отдыхал в Болгарии. Как-то раздался телефонный звонок, и меня (и Н.Н. Иноземцева, который отдыхал в том же пансионате, но накануне улетел в Москву) пригласил к себе находившийся в это время также на отдыхе по соседству командующий Военно-Морским флотом СССР адмирал С.Г. Горшков. Я принял приглашение – интересно было все же познакомиться ближе с человеком, ставшим всемирно известным из-за бурных темпов строительства нашего военного флота, раньше его видел только на пленумах ЦК и протокольных мероприятиях. На ужине я был единственным штатским среди советских и болгарских адмиралов и генералов. Разговор зашел о внешней политике, и тут Горшков произнес тост. В нем, начав с шутки, а потом вполне серьезно высказал претензии к нашей политике, поскольку-де она недостаточно учитывает интересы Военно-Морского флота, ставшего могучим, большим, океанским и, естественно, имеющим новые потребности: стоянки, места для заправки, пополнения всем необходимым и т. д. Притом и вдали от родных берегов.

Я не смог смолчать и в ответном тосте, пожелав успехов флоту, возразил Горшкову: «Я считал до сих пор, что не внешняя политика должна служить Военно-Морскому флоту, а, наоборот, Военно-Морской флот – внешней политике». Присутствовавшие замолчали, почувствовав неловкость. Горшков это живо ощутил, явно забеспокоился, видимо поняв, что хватил через край, и (думаю, опасаясь, как бы я не рассказал об этом застолье в Москве) стал «бить отбой». Мол, он имел в виду другое – что Военно-Морской флот будет служить нашей политике эффективнее, если будут созданы условия для его нормальной деятельности в океанах.

А я невольно подумал о Сомали. Неужто наше присутствие там, публично объяснявшееся желанием оказать бескорыстную помощь освободившейся от колониализма очень бедной стране, действительно имело целью создание военно-морской базы или хотя бы стоянки для ВМФ в порту Бербера? Нас в этом все громче обвиняли американцы. И только революция в Эфиопии и попытки Сомали использовать последовавшие за ней бурные события в этой стране, чтобы отхватить ее кусок – провинцию Огаден, спутали карты. Мы горой встали за новый режим в Эфиопии и потому должны были уйти из Сомали, вернувшейся в сферу влияния Запада.

Вот в какие мы пустились игры…

Кульминацией всего был, конечно, Афганистан. Я не хочу упрощать обстановку – действительно, революция 1978 года произошла без нашего участия: мы узнали о ней из сообщений западных информационных агентств. И действительно, реальными были заботы о безопасности границ нашей страны в этой весьма уязвимой, удаленной от центра ее части. Как правдой было и то, что правительство Афганистана нас много раз просило о помощи, имея на это тем больше оснований, что помощь извне получали и его противники.

Но все это не оправдывает того, что мы сделали и за что пришлось платить очень дорогой ценой – ценой человеческих жизней, наших и афганских, ценой огромных экономических и еще больших политических издержек. Мне, многим моим коллегам это было совершенно ясно, как только мы ввели войска в Афганистан, что для меня лично, кстати, было полной неожиданностью – к тому дню я целый месяц лежал в больнице, приходил в себя после инфаркта. И узнал о вводе войск от А.Ф. Добрынина, лечившегося в той же больнице. Он услышал новость по радио рано утром и позвонил мне.

Уже много позже – осенью 1989 года – в качестве председателя подкомитета по политическим вопросам и переговорам Комитета по международным делам при Верховном Совете СССР мне довелось участвовать в подготовке доклада «О политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан». И узнать в этой связи некоторые детали о том, как принималось решение.

Подчеркиваю – некоторые, поскольку многое просто не документировалось, включая заседание, на котором было принято решение о вводе войск (заседание то ли политбюро, то ли группы руководящих деятелей – это тоже оставалось неясным). Да и имевшиеся документы (в частности, оценки ситуации, дававшиеся соответствующими ведомствами накануне решения, и их предложения) предоставлялись крайне неохотно. Запомнились довольно откровенные устные сообщения руководству этого парламентского комитета тогдашнего советского посла в Афганистане Ф.М. Табеева и маршала С.Ф. Ахромеева (в 1979 году – первого заместителя начальника Генерального штаба).

Последний рассказал, что 13 декабря 1979 года, приехав с заседания, на котором было принято решение вводить войска (какое заседание, сказал маршал, он не знает), министр обороны вызвал троих человек (начальника Генерального штаба Н.В. Огаркова, С.Ф. Ахромеева и генерала В.И. Варенникова) и приказал им готовить на 21 декабря операцию.

Из рассказа Табеева, назначенного послом в Афганистан в октябре 1979 года, можно было понять, что вопрос о вводе войск был тогда уже практически предрешен. Ему предписали ничего в Москву не сообщать, никаких оценок не посылать, ничего не предлагать впредь до особого распоряжения.

Выводы I съезда народных депутатов известны – решение о вводе войск было осуждено, в качестве ответственных за него были названы помимо Брежнева Устинов, Громыко и Андропов. Хотел бы высказать в связи с этим некоторые соображения.

Что касается Брежнева, то его ответственность не вызывает сомнений, хотя не уверен, что он физически был в состоянии сколь-нибудь ясно понять обстановку в Афганистане и последствия принимаемого решения. Скорее дал себя уговорить, уступил, согласившись с предложением Устинова, Громыко и Андропова – «большой тройки», которая, после того как Брежнев заболел, решала (точнее – предрешала) все внешнеполитические дела.

1 ... 67 68 69 70 71 72 73 74 75 ... 112
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?