Аномалия - Денис Бурмистров

Седой вдруг замолчал, лицо его вытянулось. Он сделал большие глаза и, как немой, принялся тыкать в сторону Ивана. Куликов лишь кивнул.

– Да ладно!

– Не ори, – одернул друга Виктор. – Это я так думаю, под действием промывки мозгов проклятым корейцем. Вот потому и решил твое мнение узнать.

– Вообще, действительно похож, – горячо зашептал прозревший Седой. – Действительно, я еще подумал: «Надо же, какие у них с Котом движения одинаковые. Да им в синхронном плавании выступать надо!» Ну послушай, может, просто проходец залетный? У тебя лицо-то тоже не особенно уникальное. Знаешь сколько я похожих людей видел? Мало ли…

– У него глаза желтые, – добил Виктор.

Седой замолчал на полуслове.

– Может, хватит меня обсуждать? – подал голос Иван. – Думаете, я не вижу как вы на меня пялитесь?

– Ну подходи, коли так, – махнул ему Куликов, не обращая внимания на отчаянно жестикулирующего Седого: – Поговорим.

Иван отложил журналы, поднялся, сложил плащ и, прихватив с собой стул, присоединился к инсайдерам. Оседлал стул задом наперед, сложил руки на спинке. Блеснул стеклами очков, переводя взгляд с одного на другого:

– Весь во внимании.

– Ну прям вообще ты, – изумился Седой, толкая локтем хмурого Виктора, который не разделял его воодушевления.

Куликов возвел глаза к потолку, словно спрашивая у небес терпения, собрался с духом и выложил все. Он рассказал про теорию Ниндзя, про двойников, про Инкубатор, про свои соображения.

Он рассказывал. Иван, не перебивая, слушал. Седой лишь хмыкал изредка.

– Такие вот дела, – закончил Виктор. – Как с неизвестными сущностями общаются, я не знаю, поэтому разговариваю с тобой как с человеком. Потому что не знаю, кто ты такой.

Иван задумчиво склонил голову, постучал сложенными вместе кулаками по краю спинки.

– Самое смешное во всем этом, – глухо сказал он, – что я знаю, что я человек. Сам себе задал вопрос, а человек ли я? И никаких сомнений у меня не возникло. Глаза? Да, желтые. Сам знаю, что это ненормально. Но это меня лишь пугает, но не дает мысли сомневаться в принадлежности к виду. Вот вы можете сказать, почему вы чувствуете себя людьми?

Виктор с Седым переглянулись. Раненый инсайдер с сомнением протянул:

– Ну а как же? Я вот, две руки, две ноги, мыслящий и говорящий. Хомо сапиенс. Человек.

– А если нет? Как бы ты понял, что ты не человек? – спросил вновь Иван.

Тут и Седой не нашелся что ответить.

– Вот и я не знаю, по какому признаку должен оценивать сам себя. Если по-твоему, то я человек.

– М-да, – невесело хмыкнул Седой. – Задачка.

Но было видно, что Ивана зацепило. Он впал в задумчивость, поник. Виктор понял, что нужно ставить точку в разговоре, сказал, вставая:

– Все, на сегодня хватит разговоров. Успеем еще разобраться во всем. Завтра рано подниматься. Давайте спать.

Молча разошлись каждый по своим углам. Из-за светомаскировки в кабинете было темно, фонарик горел только возле кровати Ивана. Он долго не тушил его, сгорбившись сидя у стены. Виктор ничего не стал говорить ему.

Засопел Седой. Куликову же сон не шел, в голове мешалась каша из событий, мыслей и воспоминаний. Но спустя некоторое время начало морить и его. Последнее, что он помнил, так это то, что Иван осторожно поднялся с кровати, подошел к умывальнику, снял очки и долго-долго вглядывался в свое отражение. Точно так же, как это делал накануне Виктор.

– Куда теперь? – шепотом спросил Виктор, перекладывая винтовку в другую руку.

Они сидели за обломком кирпичной стены, среди руин разрушенного дома. Прямо перед ними возвышался куб телецентра, с крыши которого свисал погнутый хвост упавшего вертолета. Серая трехэтажная коробка административного здания растянулась по левую руку. Было видно, что внутри клубится странноватый розовый туман, который то и дело скручивается кольцами и переплетается рукавами, будто от сквозняка.

– «Розанчик», – кивнул в сторону тумана Седой. – Встречал я его, премерзейшая зараза. Вот так в темноте в дом войдешь, его ж не видно, и все, считай капец. Похлеще кислоты разъест. Единственное, слабый аромат роз его выдает.

– Куда дальше? – повторил Виктор. – Я в этой части Города выходов не знаю.

– Сразу видно школу Торпеды, – хмыкнул Седой. – Он любил поближе к дому выходить. А я со своими, наоборот, подальше забирался. Вон, покосившийся столб видишь? За ним здание из красного кирпича.

– С черепицей?

– Ну да. Вот нам за него надо. Там покажу, нахрапом не пройти.

– Ну тогда ждите. Иван, следи за мной. Как знак подам, так сразу и идите.

Иван кивнул, занимая позицию.

Виктор, согнувшись, вышел из-за стены, направился через дорогу, опустив винтовку и внимательно оглядывая местность. В этой части Города они бывали не часто, поэтому активности ловушек Куликов не знал. Приходилось по старинке надеяться только на опыт и реакцию. Хорошо еще, что для раненого инсайдера дорога была хорошо знакома, и он корректировал маршрут по ходу движения.

Виктор пересек проезжую часть, присел возле дома. Прислушался. Окинул взглядом улицу, окна, крыши. Выглянул из-за угла, держа наготове винтовку. Вроде чисто.

Подал товарищам знак. Тут же они выбрались из-за обломка здания, заспешили к Куликову. Иван подставил Седому плечо, в свободной руке сжимал автомат. Седой сильно хромал, но изо всех сил спешил вперед, чуть ли не прыжками.

Протопали по асфальту, приземлились рядом.

– Ну и грохота от нас, – посетовал Седой, вытирая пот тыльной стороной ладони.

– Ничего, прорвемся, – Виктор уже намечал следующий отрезок. – Я дальше, прикрывайте.

Он сорвался, короткой перебежкой преодолел маленькую стоянку возле огороженного забором коттеджа из красного кирпича. Резко затормозил, вовремя заметив впереди неестественно зеленую траву. Закрутил головой, пытаясь на месте определиться, метнулся в другую сторону, вдоль забора. Возле ворот, под прикрытием огромного внедорожника, остановился, оглянулся. Подал знак.

Все повторилось, лишь Седой охнул, когда нога попала в выбоину в земле.

– Что там? – спросил он.

– Не знаю, но мне не понравилось, – ответил Виктор. – Да, давненько я вот так вот не носился по Медузе.

– Хочешь, давай я первым пойду? – предложил Иван.

– Не, – мотнул головой Куликов. – Без обид, но я лучше сам, мне так спокойнее. Да и не помнишь ты ни хрена, можешь в ловушку влететь.

– Но по заброшенной тропе как-то пришел. По которой никто не ходит, – вставил Седой.

– Это да, – не стал отрицать Виктор. – Но я уж лучше сам. Готовы?