Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

у них увидится вновь не так уж и велики. Но одно дело думать об этом и совсем другое узнать от родных. И узнать вот так – буднично, между делом. Как нечто не значимое. Его голова пошла кругом, а мать меж тем продолжала, рассказывая о смерти своего мужа, как будто пересказывая базарные сплетни.

– Ну как умер. Как все умирают, сынок. Лихорадка его скосила где-то через два года после того как ты в армию ушел.

– У нас жизнь непростая была тогда, Скофа,– Сардо придвинул две чаши и налил ему и себе вина, слегка разбавив его водой.– Совсем не простая. Я ещё не в полную силу работал, Виэтна совсем мелкая была, да и Мирна тоже. Разве что по домашним делам помочь могли. Так что все на отца и свалилось. Много он тогда работал. Один все тянул. Вот здоровье то у него в итоге и надломилось. Болеть стал часто. Слабеть. А потом однажды разболелся совсем и так от хвори и не оправился. Ну да это ладно. Мы уже по нему отгоревать успели, да и давно это было. Другая у нас теперь жизнь, братец.

– И на тебя он зла не держал, сынок. Поверь. Ну, то есть поначалу-то злился, конечно. Отрекался, проклинал даже, но потом простил. Даже в храм Венатары ходил, молиться за тебя.

– Ага, хоть ты нас и бросил, а любил он тебя Скофа,– проговорила Виэтна. Когда Скофа уходил, его младшей сестренке было четыре года. Теперь же вместо худенькой и стеснительной девочки, что шепелявила и говорила тоненьким голоском, напротив него сидела располневшая женщина с округлым животом. Голос ее был низким, но громким, а глаза смотрели с вызовом.

– Цыц, Виэтна,– шикнул на нее Сардо. После смерти отца именно он стал во главе семьи и явно уютно чувствовал себя в этой роли.– Тоже мне, придумала. Бросил. Да, Скофа ушел без родительского благословения. Да оставил семейное дело. Но он за нас двадцать один годок жизнью рисковал. С варварами сражался. Кровь лил.

– И нам, что с того? Буд-то бы эти варвары к нам сюда, в Кэндару, добраться бы сумели.

– Вот если бы наши солдаты с ними на дальних рубежах не сражались, то точно бы дошли. Слыхала, что они в северных поселениях творили? То-то же, могла бы, честное слово, и порадоваться, что старший брат домой живым и целым вернулся.

– Так я и рада. Уж прости, что не прыгаю – пузо не позволяет, но рада я искренне. Вот только ещё больше я бы радовалась, если бы наш дорогой братец и не уходил вовсе.

– Тьфу, вот же вздорная баба. Ты ее не слушай, Скофа, она как вновь ребенка понесла совсем стервозной стала. Житья уже от нее нет.

– Житья говоришь, нет? Это от чего это тебе не живется то? От правдивых слов?

– Так, Виэтна, сейчас без ужина оставлю, и не посмотрю, что ты дитя под сердцем носишь. Брат наш вернулся и то радость большая. Для всех нас. Так что сходи ка на кухню и принеси нам ветчины и солонины. И вина ещё. Праздновать сегодня будем.

Виэтна скорчила обиженную рожицу и, встав, погладила затылок Скофе, после чего пошла на кухню.

– Что, без меня и вправду так скверно жилось?

– Да не то что бы совсем скверно, Скофа,– задумчиво проговорила Мирна.– Тяжелее, просто. Ты же старший среди нас, на тебе и ответственность была. За нас, за семью. А когда ты ушел, то все промеж нас делить пришлось. И в доме, и в давильне. А мы, особенно Виэтна, ещё совсем маленькими были и к такой жизни не подготовились.

– Ты пойми,– Сардо подлил ещё вина.– Отец, да и мы все, чего скрывать, на тебя как на опру смотрели.

– А опора ваша закачалась и из дому ушла.

– Ну да. Так примерно. Но это ничего, трудности мы в итоге преодолели и сейчас уже другой жизнью живем.

– Другой? Это какой же?

– Мы больше не работаем на давильне,– с улыбкой ответила Мирна.

– У Виэтны муж, Керах, торговлей занимается. Масло продает. Только не в Кадифе, как большинство тут, а в Солтрейне. Он сейчас как раз там вместе с братом своим. Путь туда, конечно совсем не близок, зато барыш больше. Поначалу-то у него торговля хило шла, много лет он за наш счет жил и кормился. Было и вовсе все деньги спустил и нам к ростовщикам, чтоб их Моруф к себе прибрал, кровопийц клятых, за займом обращаться приходилось. Трудно в общем было. Но потом Златосердцый ему улыбнулся и он хороших закупщиков нашел. Таких хороших, что мы теперь все его ремеслом живем. Я и Беро вместе с ним с телегами ходим, мальчики – погрузкой помогают. А бабы – только с детьми и по хозяйству заняты. Хватает нам, в общем. Вот думаем со следующей ходки дом поправить, обновить маленько, перекрасить, а то уже перед соседями стыдно, честное слово. Дорого это конечно, да и дело бы ещё расширить, повозку новую купить, ну да ладно. А вообще жизнь у нас нынче хорошая, не в пример тому, что была, когда ты уходил. Да и боги нас любят – вон, дети растут. Только один в младенчестве умер, да у Мирны лет семь назад выкидыш был. А в остальном – добрая жизнь. Ну да хватит о нас, ты то как жил все эти годы? Это же сколько пади на твою долю то выпало!

– Выпало не мало, что верно, то верно,– Скофа выпил легкого сладкого вина и съел пару ложек горячей пшённой каши. Вкус ее был совсем не такой как в его воспоминаниях, и все же в ней чувствовался дом. Его дом.– Много всего повидал. Я за эти годы шесть кампаний прошел.

– Чего прошел?– нахмурил брови молчавший до этого Беро.

– Кампаний, ну войн, походов.

– Шесть? Неужто мы так много воевали за эти годы? – удивленно проговорил Сардо.– Никогда бы не подумал. Я-то всегда считал, что нам посчастливилось в мирное время жить.

– То не все войны были. Мятежи в основном, набеги, стычки на границах. В Дикой Вулгрии всегда неспокойно – то местные племена, то харвены, то ещё кто нагрянет. Потому там походные тагмы и держат. Ну, то есть раньше так было. А война, настоящая война, за это время только одна была.

В этот момент из кухни вернулась Виэтна и поставила на стол большую деревянную доску, на которой были разложены тонко нарезанные ветчина, солонина и брынза.