Terra Insapiens. Дороги - Юрий Александрович Григорьев

с женой стояли внизу, на берегу озера. После нескольких неудачных попыток и падений дело пошло на лад, и скоро Ева уже катилась с холма с визгом и смехом, попадая в конце пути прямо в объятия Хозяина, который ловил её, раскинув руки.

Через полчаса Хозяин забастовал и, взяв дочку на руки, понёс в Замок — отогреваться. Все разошлись, а Артур решил прогуляться по берегу. Неторопливо протаптывая дорожку в снегу, он обошёл остров за час и, замёрзнув, решил вернуться в Замок.

Во дворе сидел Маркус, задумчиво поглядывая вокруг. Он был одет в потрёпанную меховую куртку с капюшоном. Эту мальчишескую куртку подарила ему Офелия.

— Дышите свежим воздухом, Маркус? — подойдя к нему, спросил Артур.

— Смотрю на чёрный снег, — меланхолично ответил тот.

Артур удивлённо огляделся.

— Где вы его увидели? Я вижу только белый.

— Это несовершенство нашего мозга, — кивнул Маркус и оживился. — Вы знаете, что человеческий глаз видит перевёрнутое изображение? А головной мозг потом исправляет это, переворачивая картинку.

— А причём тут чёрный снег? — не понял Артур.

— Цветовую картинку наш мозг не корректирует, — пояснил Маркус. — Поэтому мы видим ложные цвета.

— Ну-ка, ну-ка, откройте мне глаза! — улыбнулся Артур.

— Снег отражает все цвета, — охотно продолжил Маркус. — Именно это мы воспринимаем как белый цвет. Но если он всё отражает, значит, у него нет никакого цвета, то есть он чёрный!.. Или, скажем, зелёные листья и трава. Почему они зелёные? Ведь этот цвет они отталкивают, не принимают его. На самом деле они пурпурные — и листья, и трава. Понимаете, что я хочу сказать? — мы живём в «ложноцветном» мире.

— Понимаю, — сказал Артур. — Хотя и не согласен. Да и вы, по-моему, раньше говорили, что цвет существует только в нашей голове — в мире его нет.

— Это верно, — согласился Маркус. — Но даже в нашей голове он неправильный.

Артур покачал головой.

— Вы хотите рассказать человеку, что у него ничего нет, кроме иллюзий? Неплодородная мысль и напрасная затея. Человек не возьмёт с собой то, что ему не нужно. А нужно ему то, что делает его жизнь приятной, удобной, понятной.

— Я с этим не спорю, — загрустил Маркус. — Человеку нужна правильная иллюзия, человеку не нужна правда. Он всегда может назвать правдой удобную ему ложь.

— Я бы не смог жить с вашими мыслями, Маркус, — вздохнул Артур. — Всё и так слишком запутано. Нужна хоть какая-то опора под ногами.

Дни протекали один за другим, похожие друг на друга. Писатель маялся со своим романом, то хватаясь за карандаш, то бросая его.

— Я не могу работать в такой обстановке! — пожаловался он Артуру. — Все шумят, храпят, кашляют. Тут с ума можно сойти!

Артур посочувствовал, но ничем помочь не мог. Он сам от скуки перечитал все книги в комнате Сократа и добрался уже до какой-то старинной книги «An Elementary Treatise on Determinants», которую читал, освежая память, подглядывая в англо-русский словарь.

— Сочиняйте кроссворды, — посоветовал он Писателю. — А мы будем разгадывать.

Писателю идея понравилась, и он погрузился в творческий процесс.

— Как обозначить слово презумпция? — через некоторое время спросил он. — Юридический термин? Это слишком расплывчато.

— Praesumptio innocentiae, — не упустил случая блеснуть небольшими познаниями в латыни Судья. — Презумпция означает предположение. Человек предполагается невиновным, пока его вина не будет доказана.

— Этот принцип провозглашён во времена французской революции, — дополнил Артур. — Тем самым Робеспьером, которого вы собрались судить.

Упрёк был адресован Судье, и он нахмурился.

— Намерения были благие, а что из этого вышло? — опротестовал упрёк он. — На словах одно, а на деле беззаконие и террор.

— Хотели, как лучше, а получилось, как всегда, — припомнил бессмертную фразу Паскаль.

Он заглянул через голову в книгу, которую читал Артур.

— Освежаешь в памяти школьные уроки математики?

— А заодно и уроки иностранного языка, — улыбнулся Артур. — Всё уже перечитал, не знаю — чем заняться?

Артур с Паскалем вышли на прогулку по занесённому снегом саду. С трудом протоптав тропку до поляны, они покачались на качелях, но быстро замёрзли и пошли обратно.

— Пойдём в гости к Еве сходим, — предложил Артур.

— Сходи… — неохотно ответил Паскаль. — Я лучше к Ньютону в гости загляну. Поболтаю со стариком.

Артур поднялся на третий уровень и прошёл до комнаты Евы. Она сидела за столом и перебирала свои рисунки.

— Привет! Как ты тут — не скучаешь?

— Скучаю… — грустно ответила Ева. — А где Паскаль?

— На кухне, с Ньютоном болтает.

— Ну да… С Ньютоном ему интересно, а со мной — нет.

Артур подошёл поближе.

— Что рисуешь? Можно посмотреть?

Ева собрала в стопку свои рисунки и протянула ему. Сама подошла к кровати, залезла на неё с ногами, обхватив руками коленки, и положила на них голову.

Артур сел за стол и стал разглядывать рисунки. Были здесь птицы на ветках деревьев, любимый кот с изогнутым хвостом, портреты матери с отцом. На одном рисунке Артур узнал Паскаля. Он был в рыцарских доспехах, в шляпе с гусиным пером и в ботфортах со шпорами.

— У тебя неплохо получается, — похвалил Еву Артур. — Можешь, в художественную академию поступить со временем.

— Не хочу, — кратко ответила Ева.

— А кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

— Любимой, — так же кратко ответила Ева.

Артур не знал, что сказать на это. Такого ответа он не ожидал.

Наконец подошло Рождество. Маркус нарезал бумажных снежинок и развесил их на нитках, растянутых от стены к стене. После этого ходил и любовался, задрав голову, своей работой.

Паскаль, оторвавшись от чтения книги, недовольно заметил:

— На дворе кучи снега, ты и тут его развесил.

— Это красиво, — заступился за Маркуса Сократ.

— Как будем встречать Новый Год? — озаботился Артур. — Нельзя пропустить такое событие. Ведь это ещё и новое тысячелетие.

— Для нас оно старое, — заметил Паскаль.

— Хорошо! — согласился Артур. — Встретим старый Новый Год. Но отметить надо — тысяча лет христианской эры, как-никак.

— В числе «тысяча» нет ничего сакрального, — сказал Паскаль. — Это просто привязка к системе счисления. Будь у нас на руках не десять, а восемь пальцев, мы бы пользовались восьмеричной системой счисления, и красивым, круглым числом 1000 было бы наше число 512.

— Я перестал отмечать Новый Год давно, — заметил Ньютон. — Это придуманный праздник. Дата первого января выбрана римлянами, в этот день менялись консулы. Логичнее было бы отмечать Новый год в день весеннего равноденствия — Навруз, как называется он в Азии.

— Новый Год с первого января во Франции начали праздновать по указу Карла IX в 1564 году, — заявил Судья, прочитавший от корки до корки «Историю Франции». — До этого праздновали либо