Зачем нужен муж? - Клаудиа Кэрролл

— Ребенок вышел, — говорит директор… то есть, я хотела сказать, врач. — Скорее зовите мужа.

Но Джек не суетится рядом со мной, вытирая мне пот со лба и успокаивая меня такими, например, словами: «Ну, ну, ну, милая, ты для меня все равно прекрасна», как полагается мужу…

Он стоит в углу и болтает с хорошенькой медсестричкой.

В моем воображении у нее карикатурно пышные формы и яркий макияж, она смеется над шуточками Джека и трясет грудями у него перед носом.

— Да, меня всегда очаровывала ваша форма, — говорит он, не обращая никакого внимания на мои стоны позади. — Очень, очень сексуально. Так откуда, говорите, вы родом? Из Типперери? Чудесный акцент, мне очень нравится. Когда кончается ваша смена?

— Я с юга Типперери, — она глупо хихикает. — Ну что, вы уже определились с заказом или дать вам с подружкой еще время?

Что?

Ах, да. Вернемся к реальности. А как жаль…

— Да, и, кстати, сегодня особенно хороша запеченная цесарка со шпинатовым пюре и в эстрагоновом сливочном соусе. Это потрясающее блюдо.

Официантка слегка облизывает губы и жеманно опускает глазки, словно хочет сказать Джеку: «Это вы — потрясающее блюдо».

— Большое спасибо, — говорит Джек и смотрит на нее прищурившись. — Ах да, к вашему сведению, — подмигивает он ей, — она мне не подружка.

Ну вот. Не так уж часто меня посещают озарения, но теперь…

Я не могу это сделать. Не могу. Я не могу выйти замуж за Джека Китинга, даже если бы он был по уши в меня влюблен, а это не так. Я не была бы с ним счастлива. Я знаю, что не смогла бы. Я нежно обожаю его и знаю, что и он меня обожает, но никто из нас не влюблен в другого, и есть вероятность, что мы просто разрушим нашу замечательную дружбу длиною в жизнь.

Наконец мы оба говорим в одно и то же время:

— Нам лучше остаться друзьями.

Потом мы хохочем во все горло и враз снова становимся старинными друзьями, Джеком и Эмилией, до заключения договора. Развлекаемся. Наслаждаемся обществом друг друга.

Несколько часов спустя, когда мы, пьяные, валимся в такси у ресторана, Джек внезапно затихает.

— Что такое? — спрашиваю я, заметив, как переменилось его настроение. — Ты волнуешься, что собрал за сегодня у девушек не так много телефонных номеров, да, Казанова?

— Нет, — отвечает он, прикидываясь серьезным. — У меня есть идея.

— Какая?

— Вот нам обоим под сорок, а мы все еще одиноки. Что скажешь, если мы заключим новый, пересмотренный договор? Если нам исполнится сорок пять и мы останемся одинокими, то поженимся, ты и я. Хороший план?

Я даже не берусь ему отвечать. Я просто притворяюсь, что хочу стукнуть его по голове подаренным букетом, и мы оба заливаемся истерическим пьяным хохотом.

Вы можете думать иначе, но после долгих лет свиданий, расставаний, полетов на небеса и возвращения на твердую землю однажды наконец случилось немыслимое.

Джейми получил работу.

Настоящую работу в настоящем роскошном костюмном спектакле, инсценировке романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Его взяли на роль мистера Коллинза, потешного священнослужителя, который сначала предлагает руку и сердце главной героине, Лиззи Беннет, а потом женится на ее лучшей подруге, Шарлотте Лукас.

Это спектакль в престижном дублинском театре «Гейт», открытие рождественского сезона первого декабря 1994 года.

Но сперва две истории о Джейми.

Во-первых, он решил, что его будет слишком нервировать, если все Очаровательные девушки усядутся в первом ряду на премьере, так что пригласил нас вместо этого на предварительный просмотр.

— И я постараюсь, чтобы вы мною гордились, — заявил он, — или, по крайней мере, поменьше стыдились.

— Ты замечательно сыграешь, — сказала я. — Я никогда не видела, чтобы ты так усердно работал.

— Стоп, во-первых, ты никогда не видела, чтобы я работал.

Во-вторых, что еще более важно, Джейми наконец-то официально «выходит в свет». Это после долгих недель, месяцев и лет, пока он таскал нас по гей-притонам и потом яростно отрицал, что тут могут быть скрытые мотивы.

— Нет, дорогие, — протестует он, — вы просто обязаны побывать на воскресной лотерее в пабе «Джордж». Особенно когда там распоряжается мисс Панти.

Но настает время, когда приходит неизбежное.

— Вы все будете глубоко поражены, когда узнаете… барабанный бой, драматическая пауза… да! я иду на свидание! — таким способом он донес до нас эту весть. — Я знаю, что это затертое клише — я вошел в шоу-бизнес и нашел любовь в собственной раздевалке, но… да! Добро пожаловать в театр!

Так что мы с Кэролайн послушно направились в «Гейт». Мы были без Рэйчел, которая теперь живет в Париже, хотя прислала самый большой букет цветов, какой я видела, вместе с бутылкой шампанского, чтобы отпраздновать успех Джейми и отметить начало, как мы все надеемся, его блистательной карьеры. Его имя на афишах, прекрасные рецензии, битвы агентов за право его представлять и новизна открытий во всех его спектаклях.

Но в жизни так не бывает, верно?

Он вышел в третьем явлении, когда все актеры танцуют кадриль на Незерфилдском балу, и у нас с Кэролайн перехватило дыхание, словно вступил невидимый струнный квартет и…

…о ужас!

Джейми, обутый в старинные туфли с пряжками и на высоких каблуках, к которым он еще не успел привыкнугь, собрался сделать изящный пируэт (вроде как Нуриев встречает Нижинского) и упал, потянув за собой еще двоих: Лидию Беннет и Кэролайн Бингли, своротив при этом рампу.

Он, конечно, попал в газеты, но вовсе не в раздел рецензий на спектакли.

«Неудачное падение актера. Джеймс Френч вчера вечером на дебюте в дублинском театре пострадал от падения на сцене, что привело к остановке всего спектакля. На открытии сезона его будет замещать дублер, пока мистер Френч будет на лечении в клинике с переломом лодыжки и двумя трещинами в ребрах».

И это приводит нас прямо к бойфренду номер восемь из моего почетного списка.

Или, как я его называю, мистер Вечный Труженик…

Я не жалуюсь, но все начиналось так романтично…

Время: занавес поднялся в восемь вечера, а через час мы уже в травматологическом отделении.

Место: клиника Сент-Винсент, Дублин.

Повод: мы с Кэролайн нервно переминаемся с ноги на ногу у столика возле кровати, на которой лежит Джейми; занавески внезапно раздвигаются, и в палату входит Джонни…

Да. Его зовут Джонни Аллен. Точнее, доктор Аллен.