Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час - Рыжая Ехидна

Подросток загибается от смеха, вызывая у меня ответную улыбку. Вот ведь… хитрый лис!

— Баллов за такую ответственную работу, наверное, больше будут начислять? — перестав хвататься за живот, всё же задаёт вопрос.

— Ну ты, жук! Но прав, балльную систему нужно будет пересмотреть.

Это была красивая и недешевая вещь. Первые образцы представляли из себя подвеску из дерева Грух на серебряной цепочке. Кулончик, формой и размером напоминал двухрублевую монету, где на одной стороне красовались руны, а на другой — логотип Академии. Эдакий знак качества, подтвержденный самим архимагом Сайтоном. На этих кулонах Димка учился владеть своим даром. Если старшее поколение получило амулеты бодрости и оздоровления, то в кулоны Лиены, Марьяны, Рады и Беатрис имели еще один посыл — усиление привлекательности. Вот убедится Беатрис на собственном опыте в том, что кулон работает и пусть ищет ювелира-дизайнера. Это будет самая дорогая и самая брендовая наша продукция. По оценке Сайтона продажа одного такого кулона принесет деньги, на которые можно будет содержать наш дом декаду.

К амулетам старшее поколение домашних отнеслось с вежливым скепсисом. Сомнительно, что кулоны от мага-недоучки хоть как-нибудь улучшат здоровье. Подобные украшения изготавливали сильные маги и цены загибали немалые, а тут студент-первогодка со слабым даром, да ещё и на халяву.

— Берите, пока дают! — не аристократично фыркнула леди Деметра, доставая из-под платья свой кулон и демонстрируя его всем желающим. — У парня явно дар, хотя я, как и вы, сомневалась по-первости. Сколько, по-вашему, мне лет?

Публика недоуменно промолчала.

— Вы же мама дяди Верреса? — интересуется Димка-Шон.

— Названная, — подтвердила Деметра.

— Ага, значит, вы всё равно старше, — сделал логичный вывод ребенок. — Ему сейчас…

— Пятьдесят пять, — подсказал мужчина.

А я чуть было рот не разинула от удивления. Вот этому поджарому, крепкому мужчине пятьдесят с хвостиком? Обалдеть! На земле в эти годы большинство уже представляли из себя категорию «увядающих», а в этом мире пятьдесят — чуть ли не самый расцвет сил, тем более у мага, у которого продолжительность жизни и того больше.

— Так, если вы не маг, и вы старше дяди Верреса, то вам, примерно… — Димка-Шон задумался, подсчитывая не только в уме возраст пожилой леди, но и показательно загибая пальцы.

Растерянность Деметры была очень заметна, не ожидала она такой тщательной проработки вопроса.

— Скажем так, — ловко свернула детские размышления бабушка Эмилии, — я не младше уважаемого Ульха, — её лицо стало лукавым. — А кулон ношу чуть меньше двух месяцев.

Сейчас, когда яркое освещение выявляло все то, что женщины, обычно стараются скрыть, пожилая леди не выглядела такой уж пожилой. Не сбросившая лет пятнадцать и не превратившаяся в молодку, но на деле она выглядела куда лучше, чем при нашей первой встрече. Я внимательно вгляделась в ее руки, украшенные лишь вдовьим кольцом. Они стареют в первую очередь, выдавая истинный возраст хозяйки. Если со старением кожи еще можно побороться, то возрастные изменения суставов не скрыть ничем. Пальцы были ровненькими, на коже не стало возрастных темненьких пятнышек, так называемых цветов смерти, ногти были гладкими и розовыми. Да и сама леди выглядела свежо и бодро несмотря на весьма утомительный, насыщенный впечатлениями и переживаниями день.

Ну что ж, время идет, вот уже Марк внес новый горшок с Ильмоо, а дриад все нет. Пора за стол, воспитанники все чаще с нетерпением поглядывают в сторону столовой, откуда доносились потрясающие ароматы.

— Леди Ли, — раздался звонкий голосок, — тут ваши подарки лежат, то есть для вас.

Патрисия уже помахала свертком размером с батон, отложила его в сторону и вновь нырнула под пушистые ветки хвои. Раздался короткий девичий вопль. Грубое непечатное ругательство, выкрикнутое детским голосом, звучало как-то особенно неприятно. Пат вынырнула из-под веток, растирая тыльную сторону ладони.

— На руку наступил, гад! — пояснила несносная девчонка, оправдываясь под строгими взглядами сразу нескольких воспитателей и наставников.

Угу, очень понятно. Какой такой гад наступил на руку ребенку? Да еще под праздничным деревом? То что ей реально больно, я верила, но…

Дерево вздрогнуло, закачались игрушки, зашевелились и натянулись бусы, как будто кто-то приподнимает их невидимой рукой вверх, образуя проход-арку. Воздух задрожал маревом, сгустился и, наконец, материализовался в высокую стройную девушку-подростка. Пока народонаселение нашего дома смотрели на нее во все глаза, следом появился Листиван.

Листик осмотрелся и уверенно двинулся к сидящей на полу Пат. Наклонился и, не прикасаясь, подул на пострадавшую руку.

— Извини, пожалуйста, это вышло случайно, — повинился дриад.

— Да ладно, уже не болит, — заулыбалась Пат щербатым ртом. — Здравствуйте, господин Листик. А вы к нам в гости? Хотите с нами поиграть в снежки? А кого вы к нам привели? Красивущая! А кто она? А она будет с нами играть? — Пат выстреливала вопросы со скоростью пулемета «Максим», тем самым заполняя образовавшуюся тишину. Если наши домочадцы уже общались с представителями лесного народа, то для гостей это был сюрприз из сюрпризов. Что называется, бомбу сбросили. Невозмутимый дриад внимал детской непосредственности и непрерывающемуся словоизвержению как загипнотизированный, лишь зеленые листочки в косе норовили забраться поближе к затылку, такой предвкушающе-алчный был взгляд у нашей забияки.

Пора было спасать гостя.

— Господин Листиван, рада что вы все же решились нас посетить. Я надеялась, что вас будет больше.

— Здравствуйте, леди. Позвольте представить вам мою спутницу. Дочь дома Ивы, Альсария.

Девушка была очень юна, на вид не старше нашей Неи. Медно-красная коса с крошечными ивовыми листочками, светло-карие с оливковыми зрачком глаза и конопушки, не кругленькие точечки, а штришки. Прямо как на тех цветах, альстромериях, название которых мне напомнило ее имя. Она была какой-то очаровательно длинненькой и тоненькой, если не наряд цвета зеленого яблока с отделкой из коричневой сетки, надетой поверх основного платья, как туника, она мнилась бы невесомо-прозрачной. Казалось, лишь богатая коса вьющихся волос не давала ей воспарить. Прекрасное лицо было отрешенно-безразличным. Ну, этакой миной нас не удивишь и не запугаешь. Бедняжка, такая молоденькая и уже смертельно скучает. То, что деве лет четыреста, а может, и восемьсот, думать не получалось. Подросток и подросток.

— Просим прощения за причиненные неудобства, — голосок лесной гостьи походил на журчание ручейка. — Мы не хотели никого пугать. Но вашим детям удалось раззадорить наше любопытство настолько, что мы не могли удержаться в привычных рамках. Остальные… постеснялись прийти, но просили передать подарок.

Девушка-подросток, смущаясь, подошла ближе и протянула мне нечто, в котором я не без усилий опознала семечко. Оно было гигантским, размером с крупный каштан, а по форме напоминало шипастую улитку, вызывая ассоциацию с семенами календулы.