Метро 2033. Север - Андрей Буторин

И эти бандитки с красивыми именами сейчас непременно их догонят и распотрошат.

Надя ехала вплотную за ним. Она тоже постоянно оглядывалась и, судя по выражению ее лица, что-то пошло не так, как она задумывала.

— Что?! — крикнул Нанас. — Что-то не так?

— Шнур потух! — ответила Надя. — Или оторвался. Придется останавливаться и отбиваться!

Но сделать они этого не успели. Надя как раз смотрела на юношу и не видела, что делается у нее за спиной. Зато это увидел Нанас. Роман Андреевич, который до этого, опять приподнявшись, смотрел на преследователей, резко согнувшись через борт, вдруг вывалился из прицепа и, перевернувшись несколько раз, встал сначала на колени, а потом поднялся во весь рост. В руках он держал автомат, который тут же прижал прикладом к плечу, и стал целиться почему-то не в бандиток, не в яхты, а куда-то прямо перед ними.

Вспышки выстрелов на яхтах замелькали чаще. Свист пуль прекратился — бандитки стреляли теперь по близкой и неподвижной мишени. И они, наконец, попали — старый учитель качнулся и упал на колени, однако автомат все же не выпустил и вновь навел его на не видимую Нанасу цель. А йотом все-таки выстрелил. Одна короткая очередь, вторая, третья… Затем лед под снегоходом прыгнул, и едва не кувыркнувшийся с сиденья Напас невольно зажмурился от яркой, точно солнечный свет, вспышки. Тут же по его ушам словно ударили с обеих сторон — мир вокруг стал беззвучен. А распахнув глаза снова, он увидел, что и со временем тоже что-то случилось, будто оно замедлило свой бег.

Там, где только что мчались яхты, над озером вздымались белые и острые глыбы, похожие на крылья гигантских птиц. Только это уже были не треугольники парусов, а взметнувшиеся навстречу северному сиянию льдины. Они стали неправдоподобно медленно оседать, а когда опустились в широкую, невесть откуда взявшуюся полынью, оттуда плеснулись в стороны искрящиеся зеленым и розовым брызги, казавшиеся сейчас не водой, а огромными россыпями сказочных прозрачных камней. Звенящая в ушах тишина и пылающие в небе разноцветные языки волшебного огня лишь усиливали нереальность происходящего.

Слух вернулся внезапно, заодно восстановив и течение времени. Еще падали с шумом и плеском в заполненную белыми рваными глыбами полынью осколки, еще сердито гудел и потрескивал под полозьями лед потревоженной Имандры и петляло где-то меж сопок затухающее гулкое эхо, а неведомо когда успевшая покинуть свой снегоход Надя уже мчалась к черной дыре во льду.

Нанас догнал ее уже возле самой полыньи. В ней плавали, продолжая вертеться и покачиваться, льдины, обломки досок, обрывки белой ткани. Людей видно не было. Ни бандиток, ни Романа Андреевича. Северное сияние, дробясь и преломляясь, отражалось в растревоженной черной воде, добавляя к увиденному леденящую жуть нереальности. Казалось, будто этот призрачный зеленовато-розовый свет исходит откуда-то из глубин озера, а может, и вовсе из того самого Нижнего мира, в который Нанас разучился верить. Это были совсем не те прекрасные сказочные сполохи, которыми он всегда восторженно любовался, а настоящее сияние смерти, сковывающее колючими холодными лучами душу и сердце.

Не обращая внимания на пугающие игры света, бегал по изломанному краю полыньи Сейд. Вытянув к мерцающей воде шею, он, принюхиваясь, всматривался в черную воду. Пес едва слышно поскуливал, видимо понимая, что все его усилия напрасны. Но вот он, почти завершив полный круг, замер, поднял голову, повел носом и, отбежав немного от края, призывно гавкнул. Нанас поспешил к своему другу. Подойдя ближе, он почувствовал, как под шапкой зашевелились волосы.

Казалось, прямо изо льда, будто умоляя спасти, к нему тянулась изящная женская рука с длинными тонкими пальцами.

Он отшатнулся, едва не упал, бросился к Наде и, обхватив ее за плечи, потащил к оставленным снегоходам.

— Он нас спас… Он погиб… чтобы спасти!.. — простонала та, вывернув к полынье голову.

— Да, Надя, да!.. — Остановившись и взяв в ладони ее лицо, юноша увидел, как в ее распахнутых от боли и ужаса прекрасных глазах тоже переливаются зеленовато-розовые сполохи, но этот свет призывал к жизни, миру, счастью.

И Нанас добавил:

— Поэтому мы обязательно должны выжить. Иначе нам теперь просто нельзя.

К Витегубе подъехали, когда уже начинало светать. В озеро впадала здесь широкая речка, вдоль которой и нужно было двигаться, чтобы добраться до трассы. Лес по берегам был совсем редким, так что никаких трудностей в этом не предвиделось.

Небо затянуло низкой серой хмарью, повалил снег, зато быстро пошел на убыль мороз. Нанас, который ехал теперь без ветрового стекла, почувствовал явное облегчение — до этого ему приходилось закрывать одной рукой нос и щеки, то и дело растирая теряющую от холода чувствительность кожу.

Вернувшись на трассу, они остановились и стали решать — двигаться дальше или устроить привал прямо здесь. Надя, которая до сих пор была потрясена событиями минувшей бессонной ночи, выглядела совершенно опустошенной и разбитой. Нанасу было ее безумно жалко, но ему очень хотелось уехать от Мончегорска подальше. К тому же, судя по карте, впереди их ждала еще одна отворотка — к Апатитам и Кировску, как звучало название этих городов по словам Нади. И хотя от петербургской трассы до них было достаточно далеко, Нанаса эта отворотка все равно чрезвычайно тревожила. Вот миновать бы ее — и тогда путь до Полярных Зорей будет по-настоящему открыт, тогда уже можно устроить и полноценный привал, не опасаясь больше никаких неожиданностей.

И Нанас, ощущая себя безжалостной скотиной, попросил Надю потерпеть еще немного. Та согласилась без возражений, но ему показалось, что она согласилась бы сейчас на все, что угодно, — возможно, она даже не совсем поняла, что именно он от нее хочет. Нанасу было очень боязно, что девушка попросту уснет за рулем и свалится со снегохода, поэтому он поручил Сейду следить за ее состоянием и пропустил их снегоход вперед, отстав на безопасное расстояние, чтобы, в случае чего, не наехать на подругу.

Опасения были напрасными — и Надя выдержала этот отрезок пути, и отворотка на Апатиты-Кировск оказалась полностью занесенной снегом, без малейших признаков, что ею в последнее время кто-либо пользовался. Так что, отъехав еще немного, Нанас обогнал Надин снегоход и несколько раз махнул рукой: дескать, привал.

С дороги все же съехали в лес — скорее по привычке, чем по необходимости. С сиденья Надя не слезла, а буквально упала; хорошо, что Нанас, остановившийся чуть раньше, успел подбежать и подхватить ее на руки. Он и сам валился с ног от усталости, так что ни о какой готовке и даже о костре не было речи, благо что стало совсем тепло. Правда, снег не только не кончился, но даже усилился, так что за сплошной стеной белых хлопьев стали почти невидимыми даже ближайшие деревья.

Нанас бережно перенес Надю в волокуши, положил ее на матрас и укрыл одеялом. Сейда он попросил лечь с нею рядом, чтобы и охранять, и согревать девушку своим теплом.