Агентство "Иллюзия". Возлюбленная для бастарда - Елена Гуйда

– Это не вариант, – прервал мои размышления Стейн. – Мы решим все иначе…

– Я все же предлагаю спрятать пока Линду в замке Роз, – тут же подала идею Валери. – Там до нее никто не дотянется.

– Да. Пожалуй, это лучший вариант. Пока я обдумаю возможности, – кивнул бастард.

А у меня буквально челюсть отвисла. Вот так легко все решили? Меня вообще спрашивать не собирались.

– Да, вы правы. Мне стоит немедленно встретиться с советником Глори, – поднявшись с кресла, зло процедила я. Отчего получила два не злых, но совершенно растерянных взгляда. Пришлось объяснить. – Никакие статусы – возлюбленной или наследницы – не меняют моего образа жизни прямо сейчас. Мое право на решения всегда остается за мной. Если вы не согласны, я никого не задерживаю. Черт с ним, с Глори. Его мотивы могут быть какими угодно. Но… мать… – у меня на мгновение осип голос от одного этого слова и всего того, что творилось в этот момент в душе, – знала, что делала, и не стала бы рисковать единственной дочерью. Уж вы, леди Эдерсон, должны это понимать.

– О, я прекрасно понимаю, – вспылила женщина, которая мне до недавнего времени казалась образцом хладнокровия. – Но в то же время знаю, что нас предали. Я повторюсь, ей вырвали сердце…

– И это значит, что люди не знали ее привычек, не знали ее, но знали, что она вам написала! – на высоких тонах оборвав речь леди Эдерсон, выпалила я. – Кто еще видел записку матери?

Лицо Туманной Розы стало белее снега. Но она все же смогла произнести:

– Это совершенно невозможно. Моя прислуга верна мне.

– Возможно, вам служили сироты из приюта святой Агнессы? – спросил Стейн.

А ведь и правда. Прислуга, охрана… незаметные, но вездесущие. Настоятельница, вероятно, могла внедрять своих людей давно. Вот для этого… О Многоликий в пяти ипостасях, что могло ею двигать, чтобы так остервенело желать уничтожения всего живого?

– Проклятье! – процедила Туманная Роза сквозь зубы. – Моя камеристка. Я забрала ее из приюта святой Агнессы за несколько лет до трагедии. Она… всегда была мне верна. Я так считала, по крайней мере.

Герцогиня медленно, с шумным присвистом втянула воздух через нос, словно пыталась взять эмоции под контроль. Но получалось у нее это, видимо, из рук вон плохо.

– Мой переезд, значит, откладывается. Это к лучшему, потому что я все же намерена посетить советника. И если вы против, то я не призываю составлять мне компанию, – отчеканила я, скрестив руки на груди и давая понять, что спорить со мной совершенно бесполезно. – Посему спешу вас оставить. Мне необходимо подготовиться. Можете еще пообсуждать, как бы распорядиться моей жизнью без моего на то согласия, но должна вас предупредить, что в подобном случае и без моего участия. Однако если вы готовы действовать со мной сообща, то я, в свою очередь, готова выслушать ваши предложения и идеи.

Все это я высказала чуть ли не на одном дыхании. Как ни крути, а я в этой игре центральная фигура, и прятаться мне нет смысла совершенно. Лучше вытащить осколок и восстановить артефакт. А уж после можно отловить всех заговорщиков, выяснить их мотивы и зажить спокойно. Работать в “Иллюзии”, в конце концов. И не встретившись лицом к лицу с Глори, провернуть все это нереально.

Укутанный снегом город сковало морозом. Он хрустел снегом под ногами, кусался и кололся, словно пытался загнать нас обратно в тепло и уют надежных стен особняка, а не трястись в экипаже. Темно-синее до черноты небо переливалось бисером мерцающих звезд. И вокруг царили такие тишина и покой, что оживление в освещенных окнах приближающегося поместья советника Глори казалось чем-то абсолютно нереальным. Будто постановка из театра теней.

Многоликий, что нас там ждет? Захочет ли советник, который вопреки тому, что Стейна оправдали, обвиняет именно бастарда в смерти сына, с нами разговаривать? Не пожелает ли он отомстить, раз уж подвернулась возможность? Столько вопросов… И Бенджамин не спешил меня успокаивать. Он вообще молчал. Держал меня за руку и сосредоточенно о чем-то размышлял. Кажется, тоже пытался дать ответы на те же вопросы и понять, как вести себя с человеком, который тебя искренне, всем сердцем ненавидит.

Странно, но если с момента разговора с Валери Эдерсон у меня не возникало ни единого сомнения, что встреча с советником – необходимость, то сейчас стало как-то… не страшно, скорее неуютно. Ненавижу ситуации, где практически невозможно просчитать последствия каких-либо шагов. А этот именно такой. Не добавляли оптимизма и слова, которые бабуля мне сказала наедине, в моей комнате, пока я готовилась к этому визиту:

– Линда, я понимаю, что ты жаждешь разрешить эту ситуацию, хочешь закончить то, что было начало Лилит, но… Я не переживу еще одну потерю. Столько лет я лелеяла надежду, что ты жива, что я когда-нибудь смогу тебя отыскать. Эта надежда давала мне силы дожить до нашей встречи. И теперь… – она отвела взгляд: даже мысли о неблагоприятном исходе причиняли ей почти физическую боль.

И эта боль отголосками отдавалась в моем собственном сердце, заставляла его сжиматься. Признаться, я была в полном смятении. По сути, эта женщина, несмотря на то, что у нас была одна кровь, оставалась для меня чужим человеком. И как я ни старалась уложить в голове происходящее, понять, что чувствую, – не получалось. Может, для этого нужно время? И, наверное, познакомиться с ней еще раз. Узнать больше о своей настоящей семье. А именно в тот момент я была… не готова принять ее.

И вот этот страх, обеспокоенность – оказались заразными. Теперь и мне стало не по себе накануне встречи с человеком, который мог бы решить мою судьбу. Да что там, судьбу всего королевства, если не человечества.

Нужно было не спешить. Составить план, разузнать побольше про Глори. Но не успела леди Эдерсон покинуть дом Стейна, как Бенджамин снова отправился на зов его величества. И вернулся в таком состоянии, что даже вопрос не стоял, где он пропадал. А это значит, что время не на нашей стороне. Тянуть просто невозможно.

– Если ты не передумала, мы можем вернуться, – сухо и холодно напомнил мне Бенджамин, все еще не спеша открывать дверцу остановившейся у кованых ворот кареты и выходить на улицу.

Я посмотрела на него так, словно только заметила, что в карете сейчас не одна.

– Ты все еще можешь со мной не идти, – вздохнула я. Абсолютно без яда, скорее устало.

Признаться, еще не так давно я сама уговаривала его не посещать советника. Вряд ли Глори будет рад его видеть. Но Стейн упрям, как… как я. И если что-то решил, то хоть убей, а сделает так, как считает нужным.

– Ты до сих пор не поняла, что я тебя не оставлю одну ни при каких обстоятельствах? – криво и как-то грустно усмехнулся Бенджамин, глядя в окно.

И вот простая же фраза, но такая искренняя, теплая, что страх и неуверенность словно волной смыло. Он будет рядом. Он поддержит. И губы сами дрогнули в улыбке.

– Ну, тогда не вижу смысла тянуть, – преувеличенно бодро сказала я, натягивая перчатки прямо на перстень и подавая руку выпрыгнувшему на улицу хмурому и сосредоточенному Стейну.