Владыка ледяного сада. Носитель судьбы - Ярослав Гжендович

– Ты ученый, Фьольсфинн. Дай мне доклад о механике чудес. О функционировании магии. Хороший доклад, как на семинаре: граничные расходы, вероятности, ограничения, синтетические алгоритмы. Материалы, гипотезы, дискуссии.

– Но я, коллега, ксеноэтнолог. А тут надо крутого квантового физика со склонностью к метафизике. Я могу дать тебе обзор роли магии в культуре Побережья Парусов или анализ метрического стиха в Песни Людей, вывести подобие в культуре викингов или кельтов. Ты слыхал когда-нибудь о специализации?

– А кто по образованию ван Дикен?

– Культурный лингвист и философ. Два факультета за спиной. Тут ведь была группа ксенокультуры.

У меня опускаются руки.

– Я знаю одно: если ван Дикен покорит Побережье Парусов, а он сделает это почти наверняка, то Ледяной Сад станет первой из следующих его целей. И твоя голова-башня повиснет на пике. Но лишь когда он выдавит из тебя всю силу и все знание, до последней капли. Я же – твоя последняя надежда.

– Мы ведь говорим искренне. Я просто не знаю, что можно сделать.

– Ты проклятущий король этого места, а потому лучше бы тебе начать знать. Он готовится, нам придется тоже. Эти ледяные драккары… Сколько ты можешь их сделать, как быстро, и лучше ли они в битве, чем эти их джонки? Сколько у нас может быть обычных кораблей, и сколько из них мы можем перевооружить магически? Сколько можем сделать? Какие запасы холодного тумана? Сколько его нужно для защиты?

– По очереди: драккар не оптимальная конструкция. Его я сделал, чтобы у тебя возникла ассоциация с Землей. Он быстрый, но не такой мобильный и универсальный, как «волчьи корабли». Кроме того, он использует слишком много фактора. Для плаванья, навигации и боя. Шар огня эффективен, но это аналог напалма или «греческого огня», который есть здесь, и куда результативней.

– Драконье масло… – я сплетаю ладони на столе, опираюсь подбородком на пальцы и смотрю на норвежца. Увы, эта его маска лишена выражения. Интересно, башни на голове эластичны, как, например, уши, или же тверды, как рога? – Ты не знаешь технологии изготовления, верно? Покупают его на Побережье Парусов. На вес золота. А вернее, покупали, поскольку теперь идет война и никто не продает драконьего масла. И никто не знает, как его делают. Запасы кончаются и расходуются. А может, я ошибаюсь?

– Увы, нет. И действительно никто не знает рецепта, кроме тех, кто его создает. Какой-то народ вверху Драгорины.

– Это их тайна, – признаю я с удовлетворением. – Приданное, которое они получили у своего бога-кузнеца. Обращаю внимание, что в их исполнении это согласовывается с Песней Людей. Почитатели огня. Те, с кем я сотрудничаю. И те, чьи поселения окажутся покорены первыми. Благодаря чему ван Дикен сможет хоть купаться в том свинстве, хотя что-то мне подсказывает, что, скорее, выкупает в нем тебя.

– А тебя нет? – он поднимает на меня застекленные льдом глазницы, и вся его ограниченная мимика не нужна, чтобы выказать удивление.

– Полагаю, нет. Если я не найду здесь способа помочь Людям Огня, то вернусь к ним. Могу оборонять Дом Огня и даже погибнуть при осаде, если понадобится, но не вижу причин вставать на стенах Ледяного Сада. Но если поможешь мне – я помогу тебе. Все очень просто. Придумай что-нибудь, чтобы спасти Людей Огня, и я придумаю, как спасти твой Сад и твою задницу, а к тому же ты получишь драконье масло. Я ухожу, вернемся к разговору утром. И еще одно: выколдуй себе какой-нибудь спортивный костюмчик.

– Что? Зачем?

– Мы идем в отдаленное место, чтобы вести там магические поединки. Спортивные. Без взаимного превращения в снежных баб и деревья. А… Молний тоже нельзя.

Я люблю ходить Ледяным Садом. В нем немало очарования средневековой старины, и есть в нем немного от парка развлечений: Диснейленд, Хогвартс, всякое такое. Я уже знаю расположение улиц и переулков, и обычно мне не нужна помощь моей птички-проводника. В свободные минуты я беру Ядрана за стены и галопирую по острову: сперва засыпанным снегом пляжем под клифом, потом зигзагообразной тропинкой, вырезанной в скале до плоскогорья, вокруг озера, по лесу и через луга в горах. Полагаю, в острове где-то тридцать на восемь-девять километров, но все обитатели сидят в крепости, и за ее стенами уже не встретишь и живой души. Есть еще несколько постов вдоль побережья с небольшими гарнизонами из Сада, но они редко покидают свою территорию.

Еще я хожу по городу и пытаюсь раскрыть его изнанку. Ту, что темна, скрыта и куда более таинственна; та, о которой Фьольсфинн не вспоминает. Чувствую, что есть тут нечто такое. Но прежде всего, я пытаюсь найти сам не знаю что: нечто, что окажется полезным против ван Дикена. Знаю, что норвежец имеет нечто такое за пазухой и что немало чего держит на подхвате. Потому я так на него давлю. Он знает куда больше, чем раскрывает. Он услужлив и вежлив, но что-то крутит, я это чувствую.

А может, я наконец-то становлюсь подозрительным?

Нынче в полдень я прохожусь главной улицей, среди сугробов снега, отброшенного от крылец, и заглядываю в таверну. Пытаюсь завязать разговор с местными, но они неболтливы. Когда я вхожу – умолкают. Потом обмениваются несколькими загадочными замечаниями, но если я пытаюсь узнать что-либо о том, как они сюда попали и как долго здесь живут – каменеют. «Ты пришлец, – говорят. – Ты оказался здесь случайно. Никто, кто не искал такого места, не поймет». То, где они обитали ранее, к какому народу принадлежали, были ли у них семьи – представляет собой табу. Исключением являются те пришельцы, что приплыли в Ледяной Сад недавно и по собственной воле, которые получили разрешение и были впущены, чтобы торговать или предлагать услуги. А такие тут есть, хотя обычно они не покидают небольшого района в порту и сидят в собственных тавернах на склоне. И не то чтобы кто-то на них тут нападал или выбрасывал из корчмы – просто не хотят. Боятся города, боятся его обитателей, а прежде всего боятся песен богов. «Тут аж смердит Песенниками и их работой», – сказал мне один из них. «А Люди Вулкана – странные. С ними хорошо торгуется, но я не останусь тут ни минутой дольше, чем будет необходимо. И не знаю, вернусь ли когда-либо. Всякий знает, что половина из них – это Разбуженные, которым Песенник придал человеческую форму». Еще один не в силах вынести сам город: «Это как жить в пещере. Человек должен иметь собственный дом, собственные деревья и земли, а с крыльца видеть море и свою ладью, как оно есть у нас. Тут же все сидят в каменных камерах, один рядом с другим, как червяки. А еще срут в какие-то дыры в камне, а рядом у каждого свой источник. От такого только болезни да зараза. Каждый заперт между камнями. У меня так кролики живут, как они тут обитают».

Я хожу улицами, осматриваюсь, слушаю разговоры и ищу потенциальных информаторов. Ищу запертые двери и охраняемые места.

И мне не нравится, как глядят на меня каменные горгульи, сидящие на крышах.

Мои люди ждут в условном месте, в таверне «У Кракена» над внутренним портом, в сердце Ластовни, купеческого района для приезжих. Делают то же самое, что и я – шпионят. А именно, ищут своих – Людей Огня из экипажа Грюнальди и его кузена. Пока что безрезультатно.