Дороже всех сокровищ - Вирджиния Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вождь скрестил руки на груди – в знак того, что аудиенция закончена. Жоли шагнула в сторону, уступая ему дорогу к выходу. Когда все мужчины покинули хижину, Жоли вышла следом за ними, слегка наклонившись в низких дверях.
Первое, что бросилось ей в глаза, – фигуры трех связанных пленников на холме. Сердце девушки невольно сжалось. Нужно что-то делать! Но что?
Жоли растерянно огляделась вокруг. Повсюду дымились костры, на некоторых кипели котлы. Собаки рылись в кучах мусора в поисках костей или мясных объедков. Жоли уже успела забыть эти характерные запахи индейского лагеря – стойкую смесь дыма, жареного мяса и гниющего мусора.
В нескольких шагах от девушки три собаки, оскалившись и рыча, гонялись друг за другом, пока одна из женщин, потеряв терпение, не начала бить их палкой. Псы разбежались в разные стороны. Тут же промчались два маленьких мальчика с острыми палками-пиками, маленькими луками и стрелами. Дым от костров ел глаза, но зато хорошо спасал от комаров и слепней.
Невдалеке несколько мужчин были увлечены какой-то игрой. Они шумно спорили, смеялись и беззлобно толкали друг друга. Жоли эта картина была знакома с детства. Для троих же пленников, наблюдавших за происходящим с холма, во всем этом мало что было понятно.
– Знать хотя бы, что нас ожидает, – проговорил Эймос. Голос негра звучал хрипло – во рту у него уже много часов не было ни капли воды. – Хотя, с другой стороны, нас, вероятнее всего, ожидает такое, что лучше об этом и не знать…
Ночные тени начали постепенно сгущаться. В темноте огни костров казались чьими-то огромными, горящими злобой глазами. У индейцев, судя по их танцам, веселье было в самом разгаре. Стук барабанов все нарастал, какой-то старик высоким пронзительным голосом пел – или, скорее, , выкрикивал – непонятную для пленников песню. Вокруг него то сужался, то расширялся хоровод извивающихся в экстазе мужчин и женщин. Вереница танцующих у подножия холма индейцев казалась пленникам огромной змеей.
– Раньше я всегда любил вечеринки, – горько усмехнулся Джордан. – Но эта, пожалуй, первая за всю мою жизнь, на которую я не хотел бы быть приглашен.
Солнце окончательно скрылось за холмом, и на землю опустилась безлунная ночь.
– Пытаешься шутить перед смертью? – усмехнулся Гриффин. Он, как и два других пленника, догадывался о том, что индейцы решили принести их в жертву своим богам, и боялся этого, однако вида не подавал.
– «Перед смертью»! – поморщился Эймос. – Не хорони нас раньше времени – пока мы живы, всегда есть надежда…
– Эймос, ты же сам знаешь, что эта надежда ничтожно мала! Стоит ли тешить себя иллюзиями? Если уж суждено умереть – умри достойно, как подобает мужчине!
– Может быть, ты и прав, старик, – согласился Эймос. – Но мне не хочется думать о смерти. Перспектива стать смердящим трупом меня почему-то не радует.
– Ну, из меня-то труп, пожалуй, выйдет не такой уж и противный – я ведь, кажется, не дурен собой! – мрачно пошутил Джордан.
– Может быть, – раздался, вдруг девичий голос. – Но по-моему, живой ты все-таки красивее, Жордан!
– Жоли! – воскликнули все трое разом.
– Ш-ш-ш! – Девушка прижала ладонь к губам Джордана – они были сухими и потрескавшимися.
Попричитав – сначала по-французски, затем по-испански и, наконец, по-апачски – по поводу того, что пришлось вытерпеть мужчинам, Жоли сказала:
– Стойте тихо. Я постараюсь ослабить ваши путы. И еще я принесла вам воды. Это все, что я пока могу для вас сделать. Потом придумаю что-нибудь.
– Что именно? – Джордан смотрел на Жоли так, словно никак не мог наглядеться. – Не подвергай себя опасности, зеленоглазая!
– Я и сама понимаю, Жордан, что мне нужно быть осторожной, – проговорила шепотом Жоли. – Если… если только shitaa вернется вовремя с гор… – Она вдруг осеклась, а затем твердым голосом добавила: – Должен вернуться, иначе…
– Чем твой отец может помочь нам? – спросил Эймос. Жоли ослабила ремень, связывавший его руки, и негр поморщился от боли. – Он имеет какое-то влияние на вождя?
– Папа? Да, его считают авторитетным человеком – он один из немногих 'indaa', что пришли жить в наше племя. Когда он женился на моей матери, племя приняло его. Даже Нана порой прислушивается к его мнению.
– Может быть, ты съездишь в Форт-Шелдон, привезешь солдат нам на подмогу? – спросил Гриффин.
– Dah, — отрицательно покачала головой Жоли. – Как только наши увидят, что приближаются солдаты, они тут же убьют вас. Пока же, во всяком случае я это точно знаю, они не собираются вас убивать.
– Неизвестно, что хуже, – горько усмехнулся Джордан. – Если они оставят нас медленно умирать от жажды… или будут пытать… Мне приходилось видеть, как индейцы пытают людей…
Жоли поднесла к губам Джордана кувшин с водой.
– Я не допущу, чтобы вас пытали! – решительно произнесла она и отерла рукой его подбородок. – Если не останется другого выхода, я сама вас убью, чтобы не мучились.
При этих словах Джордан вдруг почувствовал смертельный холод. Ни на лице Жоли, ни в ее голосе не было и намека на улыбку, и Джордан понял – если не останется другого выхода, она действительно сделает то, о чем говорит.
Напоив Гриффина и Эймоса, Жоли вылила им на головы остатки воды.
– Я должна идти, – снова шепотом произнесла она, – а то меня хватятся. Обещаю сделать все, что смогу, shitsine.
Жоли погладила Джордана рукой по лицу, словно старалась запомнить надолго его черты, а затем поцеловала в губы.
– Поцелуй меня еще раз, – попросил Джордан, когда их уста разомкнулись. – Твой поцелуй слаще сахара, зеленоглазая. Как будет сахар на языке апачей? Я хочу усвоить как можно больше индейских слов – на случай, если твой народ окажется прав.
– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила Жоли.
– На случай, если апачи правы в том, что они рассказывают о своих богах. Может быть, мне стоит знать твой язык на случай, если в следующей жизни ты забудешь мой.
– Тебе, должно быть, напекло голову, дурачок! – тихо рассмеялась Жоли. – Или ты шутишь! – Она снова поцеловала Джордана. – Я должна бежать, иначе меня хватятся.
Через мгновение Жоли скрылась в темноте ночи.
– «Gulkaade», Жордан, – вдруг донесся ее голос издалека.
– Это ответ на твой вопрос, как будет «сахар», – объяснил Эймос, сверкнув в темноте белозубой улыбкой.
Рассветное солнце медленно поднималось над спящим лагерем, посылая на землю косые лучи. Джордан проснулся, открыл глаза и тут же сощурился от яркого света. Затем попытался пошевелить затекшими от многочасовой неподвижности мышцами, однако это ему не удавалось. Он облизнул запекшиеся губы, но во рту было сухо.