Дорогая Джозефина - Кэролайн Джордж

Наше расставание произошло в одно мгновение. Вы были рядом со мной, а потом оказались за дверью. Мы стояли лицом к лицу, прежде чем расстояние, время и все остальное разделило нас. Я держал Вас в своих объятиях, но потом совершил ошибку. Я замешкался. Я позволил Вам уйти и сказал себе, что мы еще встретимся.

Мы с Артуром покинули Райтон на следующее утро. Я попросил трактирщика передать Вам весточку, но он сказал, что Вы уехали еще до рассвета. Таким было наше прощание.

Вы были моим лучом света в темном месте, Джозефина. Я влюбился в Вас тогда, потому что в Вас было все, чего мне не хватало, – чувство причастности к чему-то, свобода чувствовать, нарушать и смеяться, несмотря ни на что. Мы были молоды. Мы все еще молоды.

Но я буду любить Вас всегда.

Последние несколько месяцев заставили меня оценить, чего я хочу от жизни. Я больше не потерян, потому что у меня есть друзья и дом, который я могу назвать своим. Встретив Вас, я впервые почувствовал себя целым.

Возможно, встречи с Вами было достаточно.

Возможно, мои письма еще попадут к Вам. Если это так, пожалуйста, прислушайтесь к этому совету. Простите свою маму за ее невнимание. Пусть Ваша боль уступит место светлым дням, чтобы Вы могли расцвести там, где вас посадили. И живите всегда так, чтобы ветер касался ваших щек, а в волосы были заправлены почки вереска.

Живите всегда и никогда не забывайте, где Ваше место. Всегда Ваш,

20 декабря 1821

Дорогая Джозефина!

Посыльный не нашел Вас в Морпете. Он посетил поместье де Клэр и узнал, что некая Джозефина – возможно, Вы – вернулась в Лондон. Он принес мне адрес. Теперь я должен решить, отправлять ли мне письма или положить конец этой погоне.

Дыхание теперь дается мне легко. Мне больше не нужна ни сиделка, ни трость, так как я в добром здравии. Я езжу на Уиллоби и гуляю с Лорелай. Наши отношения, кажется, наладились. Сейчас она играет на фортепьяно внизу, а миссис Данстейбл напевает в пристройке.

Я не делал предложения руки и сердца. Однако теперь это уже не кажется мне невероятным. Несколько недель назад Лорелай сказала, что люди не могут любить всех одинаково, потому что нет двух одинаковых любовей. Я должен согласиться. Моя привязанность к Лорелай не похожа на ту, что я испытываю к Вам, но она здесь, внутри меня.

Она была моим постоянным другом с момента нашего приезда в Кадвалладер.

Смотритель сообщил, что болото за пределами Аттеберри замерзло и все в радиусе пяти лиг устремились к стеклянным берегам. Я пригласил Лорелай и слуг в экспедицию к трясине. Казалось, они жаждут отдыха. В это время года здесь мало развлечений. Можно заскучать.

Лорелай купила в деревенской лавке коньки и раздала их прислуге. Мы прокатились в карете на полозьях по деревне, и легкий снегопад добавил нам радости. Миссис Данстейбл заставила нас всех распевать веселые куплеты. Кухарка раздала праздничные пирожные, бутерброды с паштетом в горшочках и мускатный силлабаб. Праздничная прогулка удалась.

Мы добрались до болота около полудня и присоединились к толпе людей возле катка. Сначала я отказался вставать на коньки, так как не разбираюсь в этом деле. Но Лорелай убедила меня в обратном. Она помогла мне выйти на лед и держала меня за руку, пока я ковылял по замерзшей поверхности.

Она скользила кругами, пока снег не припорошил ее меховую шубку. Потом мы взялись за руки с миссис Данстейбл и фермером и поехали по болоту в одну линию. Я упал всего три раза.

Мои колени и спина покрылись синяками.

Жизнь не была нежна со мной, Джозефина. За последние девятнадцать лет я многое потерял. Благодаря всему этому я научился ценить прекрасные дни. Я хочу, чтобы их было больше, чтобы знать, каково это – жить рядом с людьми, которым я небезразличен.

Слова составляют прекрасную компанию, но они не могут любить. Возможно, я опубликую письма.

Прошло четыре месяца с тех пор, как Джозефина покинула Кадвалладер. Дарлинги оставались в поместье, поскольку его уединенность позволяла укрыться от скандала с Себастьяном и вдовой де Клэр. Конечно, обществу быстро наскучила эта история, и оно переключилось на более актуальные скандалы. Казалось, все нарушения этикета были прощены или забыты, в зависимости от того, что наступило раньше.

А память о девушке, пострадавшей от непристойного побега, отошла на второй план.

Элиас не был свидетелем восстановления нормальной жизни. Он вернулся в Уиндермир-Холл вскоре после отъезда Джозефины и занялся поручениями лорда Уэлби. Он прожил в доме всего две недели, прежде чем к нему приехал Джошуа Хейворт.

Мистер Хейворт занимался юридической практикой в Дареме. Почитаемый адвокат, Хейворт сумел увеличить свой доход до тринадцати тысяч фунтов в год, чем заслужил внимание знати страны.

Адвокату приглянулся Элиас, и он пригласил его присоединиться к своим путешествиям, так как находил дорогу скучной без умного общения. Элиас согласился. Он хотел учиться у мистера Хейворта в надежде получить должность в его практике. Доход в сто сорок с лишним фунтов позволил бы ему возобновить свое предложение.

Однако Джозефина могла обидеться на него. Он не писал ей, несмотря на ее просьбу. Всякий раз, когда он брал в руки перо, его мысли уходили в пустоту. Он не мог произнести ни одного сердечного приветствия, не скомкав бумагу и не бросив ее на пол.

Элиас презирал себя за то, что позволил ей уйти. Со временем ненависть к себе отравила его, как стрихнин, изменив до неузнаваемости. Его кожа стала белее фарфора. Глаза казались матовыми и безжизненными. Возможно, самым страшным изменением стало выражение его лица – высеченная мрачность, как у лорда Уэлби.

Его отец уверял, что Элиас забудет Джозефину, поскольку его сердце молодо и податливо. Элиас счел такие слова тяжким оскорблением. Он не мог забыть ее так же, как не мог забыть нож в своем боку. Конечно, он был молод, но даже молодые чувствуют боль.

И они чувствовали ее дольше всех.

Джозефина занимала главное место в его снах, ее платье со шмелем и веером развевалось вокруг ее ног, когда она кружилась по комнате. Элиас жаждал увидеть ее лицо. Он мог жить без нее, но не хотел, потому что жить без нее – все равно что жить в мире без красок, все равно что есть еду без вкуса. Она оживляла его мир.

Перед его отъездом из Кадвалладера миссис Кейперс сказала ему, что процветание – это баланс любви и удачи. Ни один из этих элементов в отдельности не приносит ни малейшего удовлетворения. Элиас понял, что ультиматум лорда Уэлби искалечил его. Он смирился с тем, что они с Джозефиной не смогут обеспечить процветание друг без друга.

Деньги будут кормить их желудки, в то время как их сердца будут умирать от голода.