Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми

Дальнейшие события были довольно грустными. В одном из выступлений Ицхак Шамир провозгласил, что нас ожидает большая волна новоприбывших. «Большая волна новоприбывших нуждается в большой стране. Мы нуждаемся в большом количестве евреев, чтобы заселить Иудею и Самарию». Эти слова всколыхнули не только арабов, но и Советский Союз. Министр иностранных дел Шеварднадзе дал указание запретить продолжение прямых рейсов между Советским Союзом и Израилем и приостановить действие договора о прямых рейсах на неопределенный срок. Второй самолет, на этот раз от «Аэрофлота», уже был готов к вылету, однако из-за запрета лететь в Тель-Авив ему пришлось приземлиться в Ларнаке на Кипре. В ту ночь я вылетел на двухместном самолете на Кипр, везя с собой наличные деньги, которыми расплатился с киприотами за перевозку пассажиров в Израиль. После того как мы пересадили прилетевших из Москвы на кипрский самолет, сразу после посадки и без всяких проблем я на том же маленьком самолете вернулся в Израиль. Так окончилась почти удавшаяся попытка установить прямые рейсы, из-за неосторожной фразы, не вовремя сказанной премьер-министром. Прямые перелеты возобновились только через год с лишним, в других условиях и в другой форме. Тогда это уже не имело того значения, как в начале 1990 года.

В сентябре 1989 года Арье Левин сказал мне, что ему сообщили из американского посольства о проводимом инструктаже по вопросу иммиграции, где будут участвовать представители нескольких посольств, включая израильское. Левин попросил, чтобы я пошел на этот инструктаж. Один из советников американского посольства сообщил нам, что в Вашингтоне было решено весь процесс оформления выезда из Советского Союза перевести в Москву. То есть всякий, кто желал иммигрировать в США, теперь мог подать просьбу только в московское посольство США. Венское и римское посольства прекращали прием заявлений на въезд у выходцев из СССР. Однако, добавил он, от нескольких месяцев до года будет продолжаться рассмотрение просьб только тех, кто уже находится в Италии и подал заявление на въезд в США, вплоть до самого последнего.

Я вернулся в посольство, доложил обо всем Арье Левину и решил пройтись и обдумать новости. Решение американских властей подтвердило мою предположительную оценку, сделанную всего несколько месяцев назад. Меня, конечно, разозлило, что ни из Израиля, ни от наших представителей в США мы не получили никаких сообщений об этом решении. Оказалось, что в Израиле вообще не знали, что такое решение принято. Я вспомнил обсуждение, которое состоялось у нас в организации где-то летом 1989 года, куда прибыли представители «Натива» из США и Западной Европы. Когда я спросил их, каковы шансы, что правительство США примет решение перевести рассмотрение дел советских эмигрантов в Москву и можно ли повлиять на принятие такого решения, они только рассмеялись. По мнению специалистов по делам евреев США и Западной Европы, американцы никогда не согласятся на это по тысяче причин. Я настаивал, что причина может быть чисто экономической: США не могут себе позволить таких расходов, а у еврейских организаций нет достаточных средств – но они категорически отвергли мои доводы.

Я сразу же понял, что, с одной стороны, нам предоставлена уникальная возможность прекратить «отсев». С другой стороны, мне было ясно, что американцы не понимают всей сложности проблемы вследствие их схематичного и негибкого подхода. Они не учли, что случится с евреями, которые прибудут в Вену и захотят иммигрировать в Штаты. Если они получат отказ, то Вена в считаные дни переполнится тысячами еврейских семей, брошенных на произвол судьбы и лишенных средств. Американское правительство, еврейские организации и австрийские власти не выдержат подобного давления, и иммиграция выходцев из СССР в США продолжится. Я был убежден, что, если мы не предотвратим приезд в Вену выезжающих по визе в Израиль, у Соединенных Штатов не будет никакой возможности помешать им свернуть с пути в Израиль и потребовать в Риме или в Вене визы на въезд в США. Я решил попытаться внедрить схему, разработанную мною ранее, когда я искал способы прекратить «отсев».

Схема основывалась на понимании психологии еврейских иммигрантов из СССР и привычек советских граждан. Суть ее состояла в том, что получившие разрешение на выезд в Израиль получали бы въездную визу в Израиль, без которой они не могли покинуть СССР и въехать в другую страну, только по предъявлении авиабилета до Будапешта или Бухареста. Транзитные пункты, основанные нами в Будапеште и Бухаресте для тех, кто едет в Израиль, работали как часы, и такая процедура не давала возможности свернуть с пути и попасть в какую-либо другую страну, кроме Израиля. С этой идеей я срочно вылетел в Израиль. В аэропорту меня встречал встревоженный Цви Маген. По его словам, возможность прямой иммиграции в США – это настоящая катастрофа для нас. Евреи напрямую поедут в США, даже те, кто собирались в Израиль, тоже поедут в Америку. Я спросил его, разослан ли отчет с этой оценкой. Когда он ответил, что еще нет, я распорядился отменить этот отчет и объяснил Магену, что ситуация диаметрально противоположна их оценкам и что это наш шанс прекратить «отсев». Маген не совсем понял, что я имел в виду, однако должен был подчиниться моему распоряжению.

Назавтра вместе с Давидом Бартовом мы поехали к главе правительства Ицхаку Шамиру и представили ему мою идею в общих чертах. Реакция Шамира меня удивила. Он был одним из тех редких людей, кто всегда всем сердцем поддерживал выезд евреев в Израиль и боролся против иммиграции выезжающих в Израиль в другие страны, понимая всю опасность этого явления. В отличие от Менахема Бегина Шамир резко осуждал иммиграцию в США по израильским визам и пытался вынудить американских евреев прекратить поддержку этого явления. Однако уже было поздно, и американские еврейские организации категорически отвергли призыв Шамира. Тем не менее, каждый раз, не колеблясь, он снова и снова поднимал этот вопрос. Но Ицхак Шамир был противоречивой личностью: иногда он вел себя очень осторожно, даже слишком. Так случилось и в этот раз. Он сказал: «Разрешаю. Делай, что задумал, но сначала скоординируй этот вопрос с голландцами и получи их согласие». «Хорошо», – ответил я, хотя у меня внутри все кипело, и мне казалось, что все рушится. Но я не опустил руки и сразу же решил, что сделаю все по своему разумению. Я не позволю упустить эту возможность и не повторю историческую ошибку «отсева». Когда мы вышли из канцелярии главы правительства, я сказал Бартову: «Я не стану просить у голландцев разрешения, я их только поставлю в известность о новой процедуре выдачи виз». «Делай, как считаешь нужным», – ответил Бартов. Думаю, что это был звездный час Давида Бартова. Сомневаюсь, что кто-то другой, будь он на месте Давида, принял бы такое решение после слов главы правительства. Я не уверен, что Шамир понял, в чем суть предложенной мной схемы, да и вряд ли он поверил в то, что она сработает и прекратит «отсев».

Вернувшись в Москву, я встретился с послом Голландии. Я сказал ему, что встречался с главой правительства Ицхаком Шамиром. Вследствие изменений в процедуре иммиграции в США мы переходим на новую систему работы. Я объяснил ему принцип выдачи визы в конце рабочего дня после предоставления билета на самолет. Мои слова звучали так, как будто я говорю от имени главы правительства. Я не просил его согласия и подчеркнул, что я всего лишь уведомляю его в соответствии с договоренностью сообщать голландцам обо всех изменениях в рабочем порядке.