Ксенотанское зерно - Константин Костинов

Девчонка промолчала, но Якобу не нужен был собеседник, ему хотелось высказаться.

– Она явно не наша, иностранка, которая когда-то пришла к нам в страну. Она не знала о нас ничего, подумала, что нами управляет злобный колдун, Темный Властитель, и решила помочь нам освободиться. Наверное, она хотела нам добра… Но потом, когда оказалось, что наш король – не злой тиран, она не захотела признавать свою ошибку и продолжала строить против короля генерала Неца козни. Она была сильная… – Якоб улыбнулся неожиданному воспоминанию. – …Умная, смелая. Она могла бы стать хорошей… Если бы не я. Если бы я смог ей объяснить, рассказать, чтобы она поняла… Но я не умею говорить. А ждать было нельзя. Могли погибнуть люди. Мне пришлось ее застрелить. Она могла стать хорошей. Но не стала. Из-за меня. – Он замолчал.

– Знаешь, что я думаю, – проговорила Лотта, – про эту твою девушку. Она жила слишком скучной жизнью. А ей захотелось получить все и сразу: красивую внешность, колдовскую силу, славу и сказочного принца. Чтобы подруги завидовали, а все восхищались. А потом оказалось, что быть ведьмой – совсем не так весело, как она думала…

– Ты-то откуда знаешь? – усмехнулся Якоб.

– А я хотела стать ведьмой, – лукаво глянула на парня девчонка.

– Зачем?!

– Как зачем? Чтобы быть красивой, сильной, чтобы меня все боялись, а подруги завидовали.

– Да зачем?! Что, нельзя просто жить?

– Ты на меня посмотри, – слегка погрустнела Лотта. – Разве на такую, как я, посмотрит кто-нибудь…

– Ну… у тебя глаза красивые.

– Спасибо. Когда девушке говорят, что у нее красивые глаза, значит, все остальное похвалить нельзя.

– Нет, они у тебя на самом деле красивые.

– А я хотела, чтобы у меня все было красивое. Да и семья у меня… Отец мой, кузнец Шмидт, умер, мама притащила домой отчима, родила от него двух сыновей. До меня дела нет… Хожу в обносках…

Девчонка погрустнела и подозрительно засопела. Якоб погладил ее по голове. Эх, девушки, девушки… Сколько вас, грустных и печальных, всех не пережалеешь…

– И что? – спросил он чуть погодя.

– Что, что… – шмыгнула Лотта носом. – Головой я подумала, вот что. Подумала, что совсем не так здорово, когда тебе завидуют и боятся. Всегда одна, ни друзей, ни подруг. Я так без всякой ведьминой силы живу. А внешность… Найдется и тот, кому понравится.

– Я тоже так думаю, Лотта, – кивнул, задумавшись, Якоб. – Ты девчонка умная, добрая, вон, незнакомого парня утешаешь… Найдешь ты свое счастье. А глаза твои мне и вправду понравились.

– Знаешь, что я про твою ведьму подумала? Слишком сильная она была и гордая. Поняла, что ошиблась, а гордость мешала признаться в этом. Вот она и злилась на весь свет, вот и ненавидела всех. Она, может, и хотела, чтобы ее кто-нибудь убил. Такую…

– Если бы она мне это сама сказала, – вздохнул Якоб. – Если бы сама…

На камне у реки сидели и молчали парень, только что убивший ведьму, и девушка, когда-то мечтавшая быть ведьмой.

– Якоб Миллер, – нарушила молчание Лотта. – Ты ведь поедешь куда-нибудь дальше?

– Поеду… – Якоб еще больше ушел в себя.

– Возьми меня с собой.

– Что?!

– А то. Я из дома сбежала. – Девчонка указала на небольшой узелок, лежавший у камня. – Возьми меня, я тебе пригожусь.

– Как в сказке?

– Ну да.

– А родители?

– А родители, – Лотта ожесточилась, – меня замуж хотят отдать. За любого косого и кривого, лишь бы с рук сбыть. Мать так и сказала: «Чтоб с рук дармоедку сбыть»…

Лотта опять зашмыгала, косо поглядывая на парня.

– Лентяйка, что ли? – хмыкнул Якоб, чувствуя, как сомнения в своей правоте если и не исчезают, то уходят вглубь. С этой девчонкой нельзя долго тосковать.

– Кто лентяйка?! Да я… да я… Да я все по дому делала, и за скотиной ходила, и в поле, и в лес, и по дрова!

Якоб опять усмехнулся. Хорошая девчонка, веселая… Такую бы, да вправду в жены. Только куда? Из всего имущества – одна повозка.

– Не возьму. Хорошая ты, умная, смелая, работящая. Да только некуда мне тебя брать. Возвращайся домой, может, мать тебе жениха не такого плохого найдет. Все же мать…

– Как некуда? У тебя что, дома нет?

– Нет. Езжу в повозке по стране.

– Тем более! Будем вместе ездить. Возьми меня с собой!

– Нет. – Якоб встал. К особняку подъезжали несколько карет, нужно посмотреть, не нужна ли его помощь.

– Господин цу Апфельгартен!

– Отец Тестудос! Не ожидал вас лично!

Глава учебного корпуса и аббат Шварцвайсского монастыря обнялись. Непозволительная фамильярность, но эти двое давно и хорошо знали друг друга.

– Как дела у вас в монастыре?

– Молимся. Как у вас в школе?

– Учимся. С чем пожаловал?

Монах в черной рясе и гвардеец в черном мундире зашагали по дорожке к особняку. Остальные монахи и встречавшие гвардейцы шли следом.

– Не с чем, а за кем. Стало мне известно из достоверных источников, что у вас в школе девушка одна есть.

– Ну почему одна? У нас – не монастырь, иногда их и до десятка доходит…

– Ричард, – аббат не принял шутливого тона, – я про одну конкретную девушку. Ирму цу Вальдштайн. Она у вас.

– Ничего себе! Она только полдня у нас, а ты успел приехать за ней из самого Шварцвайса.

– Не успел. Я выехал из монастыря еще вчера, но тут мне сообщили, что искомая Ирма находится у вас.

– Кто сообщил?

– А как мы находим крамолу, тебе не рассказать?

– Ну уж нет. Меньше знаешь – меньше придется врать.

– Я – за Ирмой. Она мне нужна.

– Свен, что она натворила?

– Ничего. – Отец Тестудос недоуменно посмотрел на Ричарда.

– Знаешь, тех, кто ничего не натворил, ваша братия не ищет. Что-то серьезное? Мой товарищ должен отвезти ее к королю.

– Что за товарищ?

– Из личной гвардии. Рудольф, последняя фамилия – Токенблатт.

– А, тот самый… Его мы тоже берем с собой.

– Свен!

– Ричард! Мы не кровожадные людоеды. И если мы приглашаем к себе кого-то…

– То, отделавшись вырванными ногтями, тот счастливчик может сказать «повезло…».

– Ричард, эта девушка очень нужна королю Вальтеру. Вопрос даже не жизни и смерти – существования государства. Тот, кто ее нашел, будет награжден.

– Повезло Рудольфу… А крестьянин?

– Какой крестьянин?