Такой я была - Смит Эмбер

Парень тоже садится, придвигается ближе и ждет, когда я заговорю. Хочет, чтобы я объяснила, что происходит. А я смотрю на него и вижу его как будто впервые.

– В чем дело? – растерянно спрашивает он.

– А знаешь, я всегда думала, что ты меня спасешь. Даже тогда, несколько лет назад. Поэтому и позвонила. Наверное, я хотела, чтобы это произошло. Чтобы ты приехал и спас меня.

– Так позволь мне тебя спасти. – Джош говорит так, будто это легко. Будто это возможно.

– Ты не сможешь. Никто не сможет.

– Неправда, Иден. – Он берет меня за руку, и снова у меня возникает чувство, что он дотрагивается до меня впервые. Я воспринимаю его совсем по-новому; его прикосновение вызывает мурашки, почти заставляет меня вздрогнуть, как от удара током. Как будто раньше ко мне никто не прикасался. Отчасти это правда – ведь я словно заново родилась.

– Нет, я имею в виду, что больше не могу воспринимать себя как человека, нуждающегося в спасении.

Джош открывает рот, хочет возразить, но замолкает.

– Да, понимаю. Но позволь мне… позволь мне просто помочь.

– Ты помогаешь.

– Я способен на большее. Если ты только разрешишь, я буду рядом. Я поддержу тебя во всем. Между нами что-то есть, Иден. Правда. Ты не можешь это отрицать.

– Помнишь день, когда ты подошел и заговорил со мной? – спрашиваю я.

Он смотрит растерянно.

– Я сидела на траве у теннисного корта, ты вышел после тренировки и ждал, когда мама за тобой приедет.

– Я… – Парень вглядывается в потолок и пытается вспомнить день, который так ярок в моей памяти. – Кажется, помню, – неуверенно отвечает он.

– Ты мне рассказывал про одуванчики.

Он задумывается.

– Да, точно.

– И перед тем, как уйти, подарил мне промежуточный одуванчик – тот, который еще не облетел, но уже отцвел.

– Ах, точно, помню, – смеется парень. – Какой же я был дурак.

– Нет, не дурак. Я его сохранила. Он и сейчас у меня.

Теперь Джош смотрит на меня так, будто видит впервые.

– Мне тогда было очень приятно, – продолжаю я, – но тебе я, конечно, ничего не сказала. Мне очень понравился этот жест. – Я по привычке закрываю рот, из которого так редко вылетают нежные слова, но заставляю себя открыть его и сказать самое главное. – Мне понравился ты. И я тебя полюбила.

Парень кивает.

– Ты говоришь об этом в прошедшем времени, – не глядя на меня, спокойно подмечает он.

Мы сидим в тишине, как незнакомцы.

– Иден, ничего не выйдет, да? Я имею в виду нас с тобой.

– Я очень хотела, но… – Я тихонько качаю головой. – Ты прав, Джош. Между нами что-то есть. Только вот не знаю что.

Минуту мы молчим, думая о том, что потеряли. И в этот момент я чувствую, что мы перевернули страницу. Наконец-то прошлое перечеркнуто и осталось позади.

– Иден, я никогда не перестану любить тебя. Ты же понимаешь? Эти чувства вряд ли исчезнут, но… я постараюсь стать твоим другом. Я правда этого хочу. Думаешь, у меня получится?

– Да. Думаю, у тебя получится, – я смеюсь. – И это будет здорово. Идеально. Я бы хотела этого больше всего на свете.

– Ладно. Значит, будем друзьями. – Парень улыбается и толкает меня плечом.

– Будем. – Я тоже улыбаюсь. Теперь у меня есть друг.

Но тут его улыбка меркнет.

– Иден, тебе наверняка не хочется об этом слышать, но как твой друг и тот, кому ты небезразлична, я считаю, что ты должна обо всем рассказать. Я имею в виду, кому-то, кроме меня, кто сможет что-то предпринять. Сотруднику полиции.

Реальность вдруг обрушивается на меня лавиной, закручивается вихрем внутри. Словно кто-то взял мои внутренности и крутит из них узлы.

Видимо, мое состояние отражается на лице, потому что он спрашивает:

– Это будет непросто, знаю, но ты должна это сделать. – Потом парень пожимает мою руку и говорит главное, что мне нужно знать: – Тебе поверят. Не бойся.

Мне хочется сказать ему миллион слов. Уверена, ему тоже. Но мы сидим на кровати и молчим. Проходит много времени, а мы просто сидим рядом; нам не нужно озвучивать невысказанное, мы просто чувствуем, как много значим друг для друга, и принимаем это. Все равно слова тут бесполезны.

На крыльце Джош целует меня в щеку. Даже его кошка выходит меня проводить. Он предлагает отвезти меня в полицейский участок, потом домой; предлагает проводить меня домой пешком, но я должна пойти сама. Прежде чем отправиться в полицию, мне нужно кое с кем поговорить.

Я спускаюсь с крыльца и оборачиваюсь. Он стоит, сунув руки в карманы.

– Джош, а как ты вообще? У тебя самого все нормально? – Надо было сразу его об этом спросить, а я только сейчас сподобилась.

Он улыбается.

– Ага. В общем и целом – да.

– Здорово. Я рада. Колледж нравится?

Парень кивает.

– Нравится.

– А как твой папа? Ну, помнишь, ты рассказывал…

Он вымученно улыбается, смотрит мимо меня и пытается подобрать слова.

– Папа… он. – Он смотрит мне в глаза, и я все понимаю. – Все по-прежнему…

Я киваю, стою еще немного, стараясь запомнить его таким. Потом поворачиваюсь и ухожу.

– Иден, – окликает меня Джош. Я уже на середине дорожки. Я останавливаюсь и оборачиваюсь. – Ты же мне позвонишь, да?

– Да. – Еще никогда в жизни я не была так уверена в ответе.

– И в этот раз не будешь просто дышать в трубку? – усмехается он.

– Нет, – улыбаюсь я.

Парень кивает и машет мне на прощание.

– Ты чего не в школе? – бормочет Кейлин. Он все так же лежит на диване, как и несколько часов тому назад. Не спит, а просто смотрит в пустоту. Даже не смотрит на меня, когда я вхожу.

– Кей, нам надо поговорить.

– Иди, прошу. Я сейчас не могу.

Мне его жаль. Жаль, что брат узнал такое о своем лучшем друге. И еще больше жаль из-за того, что ему предстоит узнать от меня.

– Принести тебе что-нибудь?

Он качает головой и закрывает глаза.

Иду на кухню и наливаю ему стакан холодной воды из холодильника. Потом сажусь на пол у дивана.

– Вот.

Он медленно садится и делает глоток.

– Спасибо.

– Кейлин, это важно. – Наконец мне хватает храбрости говорить. Впервые за долгое время моя проблема перестает быть неважной и незначительной. Впервые за долгое время я перестаю быть незначительной.