Красная книга начал. Разрыв - Дмитрий Владимирович Иванов

Сегодня Кара была уже не так горяча. Прослушав ее дыхание и осмотрев полузатянувшуюся рану, жнец сделал вывод, что его вчерашние усилия все же оказались не зряшными. В ходе осмотра Кара проснулась и смогла перекусить остатками вчерашнего ужина. Больше еды не было, и Сатхи твердо решил совершить вылазку за припасами.

Проблема была в девчонке, та не желала оставаться наедине с дворянином, не доверяя ему. Жнец не признался ей, что ночью сам был беспомощней младенца и их жизни были в руках юноши. То, как он ими распорядился, развеяло множество подозрений Сатхи, но и он был решительно настроен на то, чтобы присматривать за нор Амосом.

Ближе к полудню продрав глаза и пробурчав достаточно громко, но как бы про себя, про невоспитанных людей, которые не дают отдохнуть молодому организму, юноша протопал к ручью, где, содрав с себя одежды, без стеснения рухнул в ледяную воду. Наплескавшись всласть, он поднялся выше и из-под полузатопленной коряги вытащил довольно большую рыбину. Выкинув ее танцевать на траве, побрел еще выше по течению, за что был вознагражден уловом из двух не менее увесистых особей.

Растеревшись рубахой и вооружившись небольшим ножом, дворянин удивительно споро распотрошил добычу и развел прямо на берегу небольшой костерок, в центре которого установил плоский речной камень. Когда костер прогорел до жарких углей, выложил на камень две рыбины, уже посыпанные солью и собранными тут же в лесу травками. Третью, завернув в листья, прикопал у воды. На немой вопрос Сатхи пояснил, что на ужин, для ухи.

После того как все насытились удивительно вкусной жареной рыбой, Сатхи озвучил свое желание прогуляться до деревни за припасами. Юноша, поколебавшись и посматривая на девчонку, согласился сопровождать жнеца, а Кара выпросила себе длинный нож из арсенала дворянина. Сатхи сложил остатки трапезы в котелок для девушки и проверил, что та способна самостоятельно передвигаться. Жнец перестарался вчерашней ночью настолько, что практически срастил перелом предплечья, и стало возможным снять шину. Да и рана в боку затянулась, так что остался только перелом ключицы, тоже, впрочем, изрядно подзаживший.

Мужчины двинулись в путь, договорившись еще у домика, что дорогу будет выбирать юноша. Сатхи пристально следил за его лесными повадками. Если забыть о том, что перед ним дворянин, вполне можно было принять юношу за егеря, осматривающего свои владения, настолько органично и естественно тот шел по лесу.

Дорога оказалась удивительно коротка и удобна. Вспоминая, как ломился через лес несколько дней назад, как плутал и путался в буреломе, Сатхи невольно чувствовал неловкость.

До Перекопа они добрались еще до сумерек. Учитывая, что отправились в путь за пару часов до полудня, это произвело на жнеца большое впечатление. Дорогой сговорились, что не будут разделяться: нор Амос тоже не очень доверял спутнику и не желал выпускать его из поля зрения.

Наскоро перекусили в трактире. Сегодня трактирщик был не особенно разговорчив, хотя он и узнал дворянина, но прибывающий к вечеру поток посетителей не давал ему возможности даже присесть на минутку. Так что новостей особо узнать не получилось. Служанка, принесшая еду, приняла заказ на провиант на неделю и, зажав монеты в маленькой ладошке, убежала в кухни.

Пока служанки собирали припасы, спутники решили прогуляться к лекарю, посмотреть, может, какие травы и снадобья помогут девушке быстрее набраться сил. Но выходя из трактира, жнец почуял близкую пульсацию: рядом был измененный, и вся природа Сатхи, все его инстинкты вопили, требовали принять меры.

Функция пульсировала все неистовей, вспышками искажений била по чувствам. Это глупцы верят в то, что у человека их всего пять. Слепо пересчитав и разделив их на группы, они забыли, что есть чувство голода, тепла и холода, пространства. Сейчас Сатхи, раскручивая вокруг себя тугие пружины функции, невидимые никому, кроме него, ощупывал пространство вокруг. Словно во сне, все его внимание сконцентрировалось на невзрачном человечке, что возился с лошадьми только прибывшего каравана. Одетый в добротную кожаную куртку и штаны плохо крашенной шерсти, тот не замечал пристального внимания жнеца, но его душа… Она кричала, вопила, умоляла и взывала к миру, к природе – адептом которой являлся жнец.

Надсилы, боги для богов, существующие независимо от веры и почитания, независимо от суждений и предпочтений смертных, неперсонифицированные и всеобъемлющие, они составляли плоть мира. Душа звала, умоляла о спасении, еще не распавшаяся на энергии, но уже теряющая оболочки.

Жнецу было все равно, было ли это результатом сложных экспериментов, добровольно или же по принуждению, или неудачным выбросом, магической катастрофой, что временами возникали, подчиняясь своим, мало кому известным, законам.

– Альбин, – превозмогая себя, жнец обратился к юноше.

– Что?

– Я тут отлучусь ненадолго. Что-то после трактира живот прихватило, давай к лекарю без меня, а встретимся у западных ворот.

– Почему у западных? Нам же на восток.

– Так ты сам говорил, что надо запутать след. Так и мы вроде как отправились от Аркаима подальше, а там сделаем круг и вернемся.

– Разумно. Тебе попросить что-нибудь от живота?

– Да нет, все будет нормально. Возьми белого земляного жира для Кары и ивового порошка. Ну, и там глянь, может, ромашки сбор или ласточки будет.

– Ласточки?

– Чистотела, только смотри, чтобы настой не мутный был, да ты справишься… иди.

– Хорошо, – Альбин, кивнув, зашагал далее.

Жнец, проследив, как юноша вышел из широких ворот в переулок, действительно отправился к отхожему месту и, быстро справив малую нужду, приостановился у конюшни, дергая якобы запутавшуюся завязку.

Людей вокруг было много, и его жатва могла стать слишком кровавой, а оставлять после себя такой след было не с руки. Тем не менее Сатхи легко бы ради спасения одной души убил бы и тысячу человек, благо сами их души были бы в безопасности, но не здесь и не сегодня.

Негромко матеря запутавшуюся завязку, он медленно продвигался вдоль конюшни, пока не споткнулся о толстый брус, которым на ночь закрывались ворота. Потеряв равновесие, жнец схватился за проходящего мимо мужика в кожаной куртке и, рассыпаясь в извинениях и благодарностях, принялся опутывать его душу функцией.

Душа, уже потеряв способность самостоятельно пересечь завесу и вернуться в последнюю обитель, задергалась, не веря в спасение.

Сатхи плел тончайшую сеть, чтобы поймать ее на выходе из тела. Но извлечь, не убив носителя, не мог. Да и опасно оставлять тело без души: такое может не погибнуть сразу, а притянуть к себе шинга. Сам же недавно рассказывал девчонке. Увы, процесс оплетения был достаточно небыстрым, и жнец, сбиваясь на пределе концентрации, предложил своему «спасителю» пропустить по кружечке пивка.

Со стороны это выглядело как обычная пустая беседа двух мужчин – ничего подозрительного или привлекающего к себе внимания.