Елизавета Тюдор. Дочь убийцы - Виктория Балашова

Филипп старался как можно реже попадаться жене на глаза. Он считал, что сделал своё дело — она ждёт ребёнка — его задача выполнена. И Филипп с нетерпением ждал осени. Когда ребёнок родится, ему не обязательно будет находиться в Англии. Первым делом он удерёт обратно в тёплую, дружелюбную Испанию.

Так в королевском дворце проходил день за днём. Каждый жил в ожидании новостей. В зависимости от содержания этих новостей, планировались разные действия. В отличие от Филиппа, принцесса никуда после родов королевы уезжать не собиралась. К сожалению, появление наследника могло только ухудшить её положение, но Елизавета искренне молилась за здоровье сестры, не позволяя себе даже думать о плохом.

В конце весны Мария себя почувствовала плохо. Сбежавшиеся к ней врачи долго совещались, боясь сообщить свой вердикт. Наконец, один из них вошёл в спальню королевы. Мария осунулась. Её и так некрасивое лицо стало неестественно бледным. Уголки губ опустились, придавая ему скорбное выражение.

— Ну что? — королева приподнялась с подушек.

— К сожалению, ваше величество, мы вынуждены признать, что ваша беременность, скорее всего, была ложной, — выдавил из себя врач.

— Что значит «скорее всего»?! — Мария попыталась говорить громче, но силы покинули её, и она замолчала.

— Ложная беременность, — повторил, едва дыша от страха, врач, — так случается. Сначала были налицо все признаки. Сейчас вы почувствовали себя плохо, потому что то была болезнь, а не беременность, — врач сам запутался в своих словах, — мы вас будем лечить, — заверил он королеву, — но вы не беременны, — далее он замолчал. Теперь предстояло сказать самое неприятное и самое важное, — и ваше величество, — врач откашлялся, — вы вряд ли сможете иметь детей.

Новость распространилась по дворцу быстро, а потом вышла и за его пределы, обрастая несуществующими подробностями. Говорили, что ребёнок на самом деле был, но Господь наказал королеву за то, как она наказывает еретиков, принимающих новую веру перед смертью. Потом говорили про проклятие Тюдоров — «ведь у Генриха тоже были проблемы с рождением детей, а у Эдуарда они вообще не появились на свет». Про то, что Эдуард был мал, болен, не женат и в силу этих простых причин не мог успеть зачать ребёнка, как-то забывалось...

Несмотря на произошедшее, а может, и благодаря ему, ничего в действиях Марии не менялось к лучшему. Она продолжала подписывать указ за указом, предписывая сажать в темницы тех, кто ещё оставался на свободе, и казнить тех, кто не был казнён.

Лишь в жизни Елизаветы произошли долгожданные перемены. Ей позволили переехать в Хэтфилд Хаус, тот самый дворец, в котором она воспитывалась в детстве. Для Фредерико это было то место, где он недолгое время работал садовником и где его вскоре заметил сам король. Елизавета собрала свой двор и покинула Лондон. Ей теперь разрешалось многое: читать, писать письма, принимать гостей.

В первую очередь Елизавете хотелось возобновить переписку с Робертом Дадли. Она надеялась, что они даже будут видеться друг с другом: он ведь сможет приезжать к ней во дворец, хоть изредка, на время, покидая жену.

— Всё налаживается, Фредерико, — Елизавета была счастлива снова оказаться в местах, которые так были дороги её сердцу, — скоро и ты поедешь в Испанию. Филипп собирается осенью покинуть Англию. Я постараюсь сделать так, чтобы ты отправился с ним.

— Благодарю вас, ваше высочество, — Фредерико уже не смел и надеяться на то, что когда-нибудь уедет из Англии. Ему стало страшно: сын повзрослел. Ему должно было исполниться шестнадцать лет. Он, Фредерико, написал ему длинное письмо, а нужно ли оно человеку, который его никогда не видел и считает своими родителями других людей?

Он прекрасно помнил, где находился дом приёмных родителей сына. Но живут ли они там по сей день? Живы ли они? Что они делали все эти годы, как воспитывали сына? Похож ли он хоть чуть-чуть на него и на Матильду? Вопросы множились и роем метались в голове.

Фредерико не забывал и о графе. Как только положение Елизаветы улучшалось, де Вилар тут же возникал в его жизни. Уже давно стало понятно, что его главной целью было не допустить Елизавету до престола. Чью бы сторону граф ни принимал, эта сторона явно не желала видеть принцессу королевой Англии.

— Интересно, успею ли я уехать в Испанию или граф объявится раньше? — спрашивал себя Фредерико. — Хорошо бы успеть. Возможность сопровождать мужа королевы на родину предоставляется не каждый день. Конечно, он может отказать Елизавете в её просьбе. Почему? Просто чтобы не раздражать лишний раз Марию, — он нахмурился. Королева вызывала в нём стойкую неприязнь, и любое воспоминание о ней ухудшало настроение.

Ещё Фредерико было интересно съездить посмотреть тот надел земли, который ему даровал когда-то Генрих. Земля была конфискована у монастыря, но Мария не стала отнимать раздаренные земли, чтобы вернуть их церкви. Так что Фредерико, как и прежде, являлся законным владельцем крохотного поместья где-то на севере страны.

— Отчего не съездить? Вот вернусь из Испании и поеду, — мечтал он, — затем надо будет оформить наследство. Если у меня есть сын, то он должен получить то, чем я владею, после моей смерти, — тут опять вспомнился граф. Фредерико тяжело вздохнул. Самым неприятным планом был план мести. Точнее, плана как такового не было.

— Это и плохо, — продолжил рассуждения Фредерико, — мстить надо. Как мстить — непонятно.

До конца лета он успел съездить по поручению Елизаветы с письмом к Дадли. Молодой человек всегда казался Фредерико слегка заносчивым и чопорным. Даже в Тауэре он смотрел на всех свысока, подчёркивая своё исключительное положение. Но Елизавете Роберт нравился. «Что ж поделать? — размышлял Фредерико под мерный цокот копыт. — Не мне судить о пристрастиях принцессы. Тем более она женщина. Женщине простительно иметь подобные слабости».

Ответ Роберт написал быстро. Переночевав в его замке, Фредерико тут же отправился в обратный путь. Каждый день теперь приближал его к отъезду из Англии...

Как Мария ни старалась удержать мужа, а Филипп всё же начал собираться в Испанию. Про себя он твёрдо решил не возвращаться обратно к жене. Впрочем, он не настолько был глуп, чтобы сообщать ей об этом. Но сборы были так обстоятельно организованы, что сомнений мало у кого оставалось. В том числе и у Марии.

Она страдала. Полюбить в тридцать семь лет, обрести мужа, о котором любая королева может только мечтать, было для неё огромным счастьем. После долгих лет одинокой жизни, рано лишившись матери и не пользуясь большой привязанностью отца, Мария надеялась наконец, что судьба ей улыбнулась. И вот любимый муж уезжает, оставляя опять её одну. Настроение ухудшало ещё и то, что все вокруг твердили королеве о Елизавете. Сестра вновь стала единственной реальной наследницей престола. За последние месяцы её популярность в народе лишь выросла. «А ведь Елизавета к этому не приложила ни малейших усилий, — с сожалением думала Мария, — спокойно отсиживалась в Тауэре, Вудстоке. А теперь живёт в Хэтфилде в своё удовольствие», — она продолжала ворчать, не в силах успокоиться.