Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников

– Извините, ваше величество, вам, наверное, сейчас не до меня? – осведомился генерал-майор.

Государь словно очнулся.

– Нет-нет, я принял ваш доклад. В Петрограде очень неспокойно, князь. – Государь сообщил Покровскому о том, что произошло в столице сразу же после его отъезда в Могилев, и добавил: – Но недавно пришло донесение Хабалова о некотором успокоении в столице.

Покровский проговорил:

– Затишье всегда предвещает бурю.

Николай прикурил папиросу и сказал:

– Надеюсь, что местным властям удастся прекратить беспорядки. Все необходимые полномочия я им дал.

– Вы уверены, что столичная власть справится с задачей?

– Никакой уверенности в этом у меня нет, – ответил император.

– Главное, на чьей стороне армия. Ведь только благодаря тому, что она осталась верной вам, было предрешено поражение первой революции. Сейчас армия тоже поддерживает вас.

Император как-то странно улыбнулся. Покровский даже подумал, что эта гримаса появилась на лице государя от ноющей зубной боли.

– Алексей Евгеньевич, это на фронтах. В Петрограде же, боюсь, революционная зараза уже проникла в запасные батальоны. Господи, какую же мы допустили ошибку, сосредоточив в столице новобранцев и солдат, вылечившихся от ран и болезней! Понятно, что им не очень-то хочется попасть на фронт. В любом другом месте мы могли бы без труда локализовать эти части. А сейчас в столице стоит гарнизон, численность которого доходит до ста восьмидесяти тысяч человек.

– Но тогда нельзя терять время, государь. Надо снять с фронта несколько дивизий и форсированным маршем направить их в Петроград. Боевые полки вберут в себя запасные батальоны. Опытные, верные вам командиры установят общую дисциплину. Я уверен, что само известие о том, что к Петрограду выдвигаются боевые дивизии, остудит пыл революционеров. Одно дело – противостоять полиции и казакам, совсем другое – боевым частям. И с этим, я считаю, надо спешить. Это ведь как на пожаре. Пока крыша не рухнула, еще можно спасти дом и домочадцев. Потом уже не выручить ничего и никого. Обстановка на фронте существенно не изменится. Германцы и тем более австрийцы просто не успеют сориентироваться в происходящем, а значит, и провести наступательные действия на ослабленных направлениях. Да и ослабление-то, если снять дивизии одновременно со всех фронтов, будет не такое уж и значимое. Войска, оставшиеся на позициях, при необходимости удержат рубежи обороны. А нет, так отойдут на запасные позиции, что в целом никакого ущерба армии не нанесет, как и не даст преимуществ противнику.

Николай прошелся по кабинету и спросил:

– А вы представляете, князь, что может произойти, если революционно настроенные массы не разбегутся, узнав о подходе к городу регулярных войск?

– Представляю, ваше величество. Конечно, я всего лишь командир небольшой группы офицеров по особым поручениям. Не мне давать советы главе государства и Верховному главнокомандующему, однако я все же выскажу, с вашего позволения, свое мнение.

– Говорите.

– Если бунтующие массы решатся на вооруженное сопротивление, то его следует жестко подавить, используя для этого все силы и возможности. В данной ситуации не до церемоний. Хочу еще заметить, исходя из ваших слов, что волнения пока охватили только Петроград. В остальных городах, я не говорю о сельской местности, спокойно, пусть и относительно. Если сейчас не подавить восстание в Петрограде, то в скором времени пожар революции перекинется на всю страну.

Покровский видел, что император готов принять решение, но в это время ему доставили очередное донесение, в котором сообщалось о нескольких столкновениях полиции, казаков и учебных команд гвардейских полков с толпой, которая дрогнула и во многих местах отступила. В этом же донесении генерал-лейтенант Хабалов утверждал, что ему стало известно о негативных настроениях в стане бунтовщиков. Александр Керенский, один из организаторов мятежа, собрал своих сторонников у себя дома и заявил о победе правительства. В донесении также отмечалось, что газеты 26-го числа не выходили.

Прочитав донесение, император немного повеселел и заявил:

– Нам помогает Бог, князь. Хабалов сообщил о переломе обстановки.

– Интересно было бы узнать мнение министра внутренних дел.

– Уверен, что и он пришлет доклад. После этого я поговорю с ним.

– И потеряете драгоценное время, ваше величество.

Император взглянул на Покровского и приказал:

– Вам, князь, на фронт не возвращаться, отозвать своих офицеров и находиться в ставке.

Генерал-лейтенант Хабалов явно поспешил с выводами. Вечером того же дня одна из рот запасного батальона Павловского полка неожиданно открыла огонь по солдатам, разгонявшим толпу. Произошла перестрелка. К войскам, верным правительству, прибыло подкрепление, которое окружило район, заставило взбунтовавшихся павловцев вернуться в казармы, где и разоружило их.

Всю ночь с 26-го на 27 февраля генерал Хабалов и военный министр получали противоречивые сообщения о настроениях в казармах запасных батальонов. Эти сведения проверялись и в большинстве своем не находили подтверждений. В конце концов на них перестали обращать внимание. А напрасно.

В 7 часов утра восстал запасной батальон Волынского полка. Руководил мятежниками унтер-офицер, студент, призванный в армию год назад. Командира батальона, прибывшего в подразделение для наведения порядка, восставшие расстреляли и вышли в город. К ним присоединились батальоны Павловского и Литовского полков.

К середине дня мятежники захватили почти всю правобережную часть города, в том числе и Таврический дворец. С утра там собрались депутаты Думы, еще не знавшие о перерыве в сессии. Никто не понимал сути происходящего и не знал, что делать.

Овладев зданием Государственной думы, которая, по сути, перестала существовать, руководители восстания совместно с примкнувшими к ним депутатами объявили об образовании Временного исполнительного комитета Петроградского совета рабочих депутатов. Его председателем стал лидер социал-демократической фракции Государственной думы Н. С. Чхеидзе, заместителями – А. Ф. Керенский и М. И. Скобелев.

От имени Временного комитета по всей стране начали рассылаться телеграммы о захвате власти, совершенно не соответствующие реальному положению дел.

В 18.00 в Мариинском дворце собрался Совет министров. Члены кабинета посчитали причиной волнений продолжение думской кампании против Протопопова. В результате он вынужден был «по болезни» оставить должность министра.

Узнав об этом, Николай Второй телеграфировал князю Голицыну о недопустимости такого шага. Но председатель правительства уже не мог ничего сделать.

28 февраля волнения перекинулись на окрестности Петрограда. В Кронштадте восстали матросы.

На день раньше Николай принял решение о подавлении бунта. Император приказал снять с фронтов несколько дивизий и пулеметных команд. Руководство силами восстановления порядка было возложено на генерала Н. И. Иванова. Об этом утром 27 февраля государь сообщил военному министру. До прибытия генерала Иванова, которому царь передал чрезвычайные полномочия, вся полнота власти оставалась за князем Голицыным.