В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - Люси Уорсли

В Адлстропе проживали многие родственники миссис Остин — все эти Ли. В частности, дом священника (ныне — Адлстроп-хаус), помимо преподобного Томаса Ли, занимала его сестра, мисс Элизабет. Племянник преподобного Томаса Джеймс Ли жил неподалеку, в Адлстроп-хаусе (ныне — Адлстроп-парк). Большинство тех, кто слышал об этой деревушке, расположенной в Котсуолдсе[67], вспомнит написанное в 1914 году стихотворение Эдварда Томаса о здешней железнодорожной станции и о черном дрозде, пение которого он услышал, когда неожиданно остановился поезд. Это короткая и трогательная вещица, которая кажется еще более пронзительной, потому что автору вскоре суждено погибнуть в бою:

Адлстроп славился тем, что здесь успел поработать знаменитый садовник-декоратор Хамфри Рептон. Потенциальным заказчикам он демонстрировал "Алые книги" с цветными рисунками, изображавшими парки клиентов до и после его усовершенствований. Как правило, он использовал перепады в рельефе местности и водные резервуары, а деревья высаживал тесными купами. Преподобный Томас Ли ("респектабельный, достойный, умный, покладистый", как описывает его Джейн) некогда пригласил Рептона, чтобы тот улучшил его поместье. Тот разбил новый живописный парк вокруг деревенского луга, но преподобный Ли жаждал "усовершенствований" более грандиозных масштабов, чем живые изгороди в окрестностях стивентонского дома.

Рептон гордился тем, что его улучшения выглядят естественными: он "подражал природе столь осмотрительно, что вмешательства искусства никак нельзя было заметить". За его "невидимую руку" клиентам приходилось выкладывать царский гонорар (пять гиней в день): узнав об этом, Джейн впоследствии описала в "Мэнсфилд-парке" комические "переустройства", предпринятые мистером Рашуотом в Созертоне. "Я полагаю, мне надобно немедля с ним условиться, — говорит мистер Рашуот о модном садовнике-декораторе. — Он берет пять гиней за день". — "Да бери он все десять, уж вас-то наверняка это не должно останавливать! — воскликнула миссис Норрис. — Цена не должна быть вам помехой". Богатство мистера Рашуота и размеры его поместья позволяли самые смелые эксперименты. То же самое относилось и к преподобному Ли. Особенно теперь, когда он должен был получить колоссальное наследство от достопочтенной Мэри.

Отметим, что события этого лета явно перекликаются с сюжетом "Мэнсфилд-парка". Джейн и раньше бывала в уютном и удобном адлстропском пасторате. Возможно, здесь она читала историю семейства Ли, написанную Мэри Ли. Повествуя о своих предках, Мэри излагает историю трех сестер. Одна из них вышла за богача, другая — почему-то за купца, а вот третья "сбежала в ночи" с человеком без профессии, родила от него кучу детей и жила "в весьма стесненных обстоятельствах". Похоже на трех сестер Уорд в "Мэнсфилд-парке": леди Бертрам — жена баронета, миссис Норрис — жена священника, а миссис Прайс — жена пьяницы-моряка.

Но надолго дамы семейства Остин в Адлстропе не задержались. 5 августа преподобный Ли отправился в еще более роскошное имение, принадлежавшее покойной достопочтенной Мэри Ли, и взял их с собой. Имение называлось "аббатство Стоунли".

До этого визита Джейн Остин еще не приходилось бывать в таких богатых домах. В газетах писали, что аббатство Стоунли должен унаследовать преподобный Ли, после которого оно отойдет брату миссис Остин — Джеймсу Ли-Перро. Но юридические документы были составлены настолько небрежно, что вокруг наследства вспыхнули ожесточенные споры. Одна мысль о возможности завладеть подобным имуществом заставляла учащенно биться многие сердца, включая сердце Джейн. Как заметил один из членов семьи, "за Стоунли началась отчаянная драка".

Битва за наследство — частый мотив романов Джейн Остин (как и сочинений ее предшественника Генри Филдинга). В прежние века действовало незыблемое правило: главным наследником становится старший в семье мужчина. Но уже в начале XIX столетия Джейн в своих книгах подвергла этот порядок сомнению, чем немало способствовала его пересмотру. В ее романах имения наследуют самые добродетельные персонажи, а вовсе не те, кто вроде бы имеет на них право в силу рождения. Великолепный особняк отходит Лиззи Бен-нет, чей отец промотал немалое состояние. Уютный пасторат достается бедной родственнице — Фанни Прайс.

Энн Эллиот обретет счастье в доме, доставшемся ей благодаря капитану Уэнтуорту. В начале повествования у Энн нет своего дома, и она скитается по чужим. На примере этого персонажа последнего из романов Джейн, опубликованных при жизни автора, она ясно дает читателю понять: человек достоин вознаграждения по своим заслугам, а не в зависимости от положения в светской иерархии. По ее словам, "моряки тем, что они для нас сделали, хотя бы уж не меньше других заслуживают приятностей и удобств, какие может доставить всякий дом".

В спорах вокруг наследования Стоунли будет все громче звучать аргумент, согласно которому добродетель важнее близости кровного родства. Если Джейн и ее родственницы больше всех нуждаются в материальной поддержке, значит, им и должно достаться имение.

* * *

Аббатство переживало не лучшие времена. Все начало разваливаться при Эдварде, пятом лорде Ли, по прозвищу Помешанный Лорд.

Когда-то здесь размещалась обитель монахов-цистерцианцев. Здание на берегу реки Эйвон заложили по велению Генриха II в 1154 году. Его ярко-красная надвратная часть — не столь древняя, но и ей около семисот лет. После тюдоровской секуляризации аббатство попало в руки Томаса Ли, преуспевающего дельца и лорд-мэра Лондона. В 38-летнем возрасте он женился на 17-летней Элис, которая исполнила долг супруги, родив ему девять детей.

Потомки Томаса и Элис Ли процветали — по крайней мере, какое-то время. Их внук, еще один Томас, был рьяным роялистом, укрывавшим у себя Карла I. Эта деталь семейной истории объясняет приверженность Джейн династии Стюартов. Когда Стоунли захватили сторонники парламента, Томаса Ли, уже барона, в наказание "отправили в Ковентри" — находившуюся неподалеку крепость парламентаристов. С той поры в английском языке сохранилось выражение "отправить в Ковентри", означающее "изгнать", "подвергнуть остракизму".

В 1720-е годы третий лорд Ли совершил традиционное для молодых людей своего поколения путешествие по Европе и вернулся, полный решимости перестроить аббатство. Он добавил к фасаду громоздкую западную пристройку, но этим все и кончилось — иссякли и деньги, и страсть к переустройству.

Аббатство семь раз плавно переходило от отца к сыну; обычно и тот и другой носили имя Томас. 11 мая 1767 года пятый лорд Ли составил завещание. Он собирался в большое путешествие и полагал, что должен оставить все свои дела в полном порядке. Жены и детей у него не было, поэтому он завещал имущество сестре — достопочтенной Мэри, о которой мы уже знаем.

Он понятия не имел, что вернется совершенно другим человеком. В семейных архивах сохранилась запись от 2 октября о платеже некоему доктору Монро. Это был врач Бетлемской больницы в Лондоне [бывшего госпиталя Святой Марии Вифлеемской] — знаменитого Бедлама, название которого стало нарицательным. На протяжении последующего года он еще 23 раза будет консультировать пятого лорда Ли. Выражаясь языком восемнадцатого века, лорд Ли утратил рассудок.