Нестор - Андрей Валентинов

Она очнулась, оторвала пальцы от теплого дерева. Сейчас!

– Нет, Александр, все, что с вами связано, мне очень интересно… Но почему послание Гроссмейстера передали именно вам, русскому большевику?

На несколько секунд комната погрузилась в тишину. Чуткие тени умолкли, отступили, прижавшись к стене. Даже всемогущее Время, казалось, задержало свой ход.

– Возможно, не только мне, – наконец проговорил Белов. – Но в «Колумбии» держат главным образом нарушителей армейской дисциплины, причем недолго, до суда. А я гражданин иностранного государства, который немцам почему-то очень нужен. Гюнтер Нойманн решил, что меня где-то спрячут, например, здесь. А вы меня найдете.

Соль кивнула. Так тоже могло быть. Если и придумано, то очень умело.

– Так что сказал Гроссмейстер?

* * *

На этот раз она никуда не торопилась. Сменщик дядюшки Пауля (тоже дядюшка, но Мартин) будет на посту до утра, а ей еще надо решить, что именно сообщать коменданту Кюшу. А еще требовалось все хорошенько обдумать. Жаль, посоветоваться не с кем!

Ночная химера, маленький черный силуэт, притаилась на крыше Северного корпуса. С Эйгера дул сильный порывистый ветер, неся ледяную стужу, но Соль даже не чувствовала холода. Лишь воздух время от времени плескал морской волной, норовя сбросить вниз.

– Унесу-у-у-у! – напоминал о себе старый Огр, но она не слушала. Перед глазами плавал пустой белый лист, украшенный большими пляшущими буквами. «ПЛАН»… Писать пока что нечего, мысли уносит ветер, все кажется странным и непонятным.

«Я ошибся. С нацистами нельзя иметь никаких дел. К-12».

Какой-то ответ у нее есть. Только какой? «К-12» – вовсе не подпись, как решил Белов, просто буква и цифры. Подпись – слово «Гроссмейстер». Это еще и хороший способ отвлечь внимание тех, кто будет слишком любопытен. Ищите Гроссмейстера, подметки стирайте! Другое странно. «С нацистами нельзя иметь никаких дел». Но отец рассказывал, что именно Нойманн всегда выступал за переговоры с Берлином! «Я ошибся». Ошибся? Или Гиммлер, который на ножах с Герингом, просто пытается прервать переговоры?

Кого бы спросить? Плохо быть последней!

Внезапно Соль заметила, что внизу что-то изменилось. Только что Главный корпус был темным, светились лишь огни у входа, а теперь кто-то включил свет на веранде. И еще голоса! Отсюда не разобрать, но, кажется, разговаривают двое. И не просто беседуют – спорят! Выходит, не только у нее проблемы?

Химера неслышно всплыла над крышей и тут же исчезла. Соль, убедившись, что режим невидимости работает, усмехнулась. А вот сейчас и разберемся!

Вниз!

* * *

– Учтите, Хельтофф, я встаю в шесть утра, ни минутой позже. И если вы меня вытащили сюда зря, я стану для вас очень злым начальником!

– Шеф, но вы и так очень злой. И не я вас вытащил, а совсем наоборот.

Соль замерла, распластавшись в воздухе. Двое, оба в плащах и шляпах, один, судя по голосу, много моложе второго.

– Потому что вы, Хельтофф, паникер и провокатор. Все эти байки про призраков кто-то уже успел пересказать Рейхсфюреру, а он такие вещи просто обожает. Специально перезвонил перед моим отъездом.

Она поспешила зажать ладонью рот, чтобы не рассмеяться. А говорят: взрослые, взрослые! Какие же они взрослые, если верят в привидений?

– Но кто-то же включил свет на веранде? А печати на двери, шеф, мы с вами вместе проверили.

– Потому и не ухожу. Сколько на ваших? На моих уже две минуты первого. Ну, и где доктор Геббельс? Что мне докладывать Рейхсфюреру?

Соль шевельнула перчаткой, уходя ввысь. Ну и люди на Старой Земле! Писание не велит верить в призраков, в колдунов и ворожей. Так кто до сих пор живет в Средневековье?

Доктор Геббельс, говорите? А поглядим.

На веранде – пусто и скучно. И еще очень грязно, словно здесь не убирали несколько лет. Оглядевшись, Соль сообразила, что так и есть, после убийства Рейхсминистра дверь заперли и украсили печатью. Столики, перевернутые стулья, подзорная труба… Труба-то тут зачем?

Подошла к перилам, посмотрела вниз. Где любители привидений? Еще стоят? Ну, стойте, стойте!

– А пусть померзнут, – негромко проговорили сзади.

Соль вздрогнула. Обернулась. Темный силуэт медленно, словно нехотя, выступил из тени.

– Я вовсе не против слухов, фройляйн. Слухи – важнейшая часть правильно поставленной пропаганды. Я против нездоровых слухов, несущих вред Рейху. Не будем их провоцировать. Вы со мной согласны, фройляйн?

– С-согласна, – она с трудом сглотнула. – А-а вы кто?

Тень не ответила, вновь отступив во мрак. И только издалека, с края мира, донеслось негромким эхом:

– Зи-и-и-иг!..

И вместо ответа, холодный и резкий пистолетный голос:

– Рдах… Рдах… Рдах!..

7

Александр Белов только успел застегнуть рубашку, когда в дверь постучали, громко и решительно. Он чуть было не крикнул: «Открыто», но вовремя вспомнил, что сам же запирал. К счастью, стул был убран сразу же после ухода ночной гостьи.

Где ключ? В замке ключ!

– Заходите!

– Уже зашел! Доброе утро, Белов. Как спалось? В горах спится, я вам скажу, просто замечательно.

Замполитрука отступил на шаг. Некто смутно знакомый в шерстяном лыжном костюме и горных ботинках, очень коротко стриженный, лопоухий, веселый. Годами под сорок, но выглядит куда моложе.

– На зарядку, вижу, не ходите. А зря! Я прекрасно пробежался.

– Не хожу, – повинился он. – Доброе утро!

– За здоровьем, Белов, надо следить. Вот сейчас я вас! Бокс! Подставляйте ладонь, подставляйте!..

Замполитрука повиновался. Шлеп! Шлеп! Рука ощутимо заныла.

– Удар сильный, – рассудил бывший студент. – Но техники никакой.

– Хе-хе! – знакомый-незнакомый довольно оскалился. – Я в секцию не ходил, Белов. Деньги где было взять? Все больше на улице, практика – и только практика!

– Господин советник криминальной полиции? – поразился Белов.

– Бокс!

Теперь кулаки угодили в грудь, но лишь обозначили удар. Гость взглянул удивленно.

– Неужели только сейчас узнали?

– Д-да, только сейчас, – честно признался Белов. – Вы, господин советник…

– Генрих Мюллер!

От рукопожатия рука вновь заныла.

– Пока мы не в кабинете, «господин Мюллер». «Господин» – потому что я вас старше и по возрасту, и по званию, примем это как объективную реальность. Бокс!

Кулак метнулся к левому уху. Александр ушел нырком вниз и ударил сам. Естественно, не в полную силу, но чтобы почувствовал, фашист. Получилось, но не вполне, кулак лишь слегка коснулся плеча. Ловок господин советник!