Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов

— Этого не может быть, — произношу я растерянно. — Я сплю.

— Прошу вас, графиня, разрешите мне забрать этого соню! — хищно скалится барон де Рэ. — Я слегка задолжал ему. Отдайте лекаря мне, и, клянусь всеми святыми, он не доставит вам больше никаких неприятностей!

Жанна слегка морщится, ровным голосом заявляет:

— Если я решу наказать своего человека за излишнее рвение по службе, то сделаю это сама.

Она подходит совсем близко, так, что ее дыхание почти касается моего лица. Боже мой, как же она прекрасна! По небрежному кивку Девы цепные псы герцога Алансона тут же отступают назад, разжав стальные капканы рук.

— Теперь ты узнал правду, Робер! — говорит она просто. — Да, через пару дней я возьму Париж, а затем стану королевой. Первой королевой в истории Франции. Ты против?

— У нас есть законный государь Карл, — сузив глаза, заявляю я, — которому мы оба присягали!

— И которого убьют английские агенты, — сухо замечает Жанна. — Что же касается законности его прав на престол, об этом можешь поинтересоваться у моей матушки. Изабелла вполне уверена в том, что моим отцом является герцог Орлеанский, особа королевской крови, но она до сих пор толком не знает, кто отец моего милого братца Карла. То ли это один из бесчисленных оруженосцев, менестрелей и шевалье, побывавших в ее постели, то ли маркиз де Ламбур, впоследствии казненный как фальшивомонетчик!

— У тебя ничего не выйдет! — цежу я сквозь зубы.

— Еще как выйдет! — усмехается Жанна. — Собственно, потому я и предлагаю тебе присоединиться ко мне. Какая тебе разница, кому из нас служить, в конце концов, мы оба Валуа! Ты надежный и весьма способный шевалье, для начала я пожалую тебе графское достоинство и пару замков. Заметь, я не дарю своим друзьям захваченных англичанами феодов на манер моего братца-скупердяя. Ну что?

— Я никогда не нарушу присяги! — Голос мой неприятен и сух.

Жанна отшатывается, похоже, она ожидала иного ответа. Глаза ее желтеют, рот сжимается в тонкую нитку.

— Сьер Луи де Конт! — зовет она, и голос девушки звенит от еле сдерживаемой ярости.

Секретарь Девы словно выпрыгивает откуда-то из стены. Он так сер и незаметен, словно произошел не от обезьяны, а от хамелеона.

— Да, госпожа, — почтительно кланяется де Конт, в вытаращенных глазах его светится неподдельное усердие.

— Отведите сьера Армуаза в темницу, — ровно говорит Дева. — Пусть посидит там и как следует подумает. Все равно ему надо где-то отдохнуть с дороги.

— Кормить? — уточняет секретарь Жанны.

— И кормить и поить! — бросает Дева из-за плеча, уже повернувшись ко мне спиной. — Мы же не пытать его собираемся.

Подталкивая в спину, меня выводят из кабинета герцога Алансона, а я до последней секунды выворачиваю голову, стараясь разглядеть Жанну. В этот момент я как никогда ненавижу ее. Да, ненавижу, но все равно люблю! Я жажду убить ее, но готов защищать хоть от всего света! Я желаю сломать ей шею голыми руками, в то же время вся моя кровь до последней капли принадлежит ей! Фрейд прав, любовь — серьезное психическое заболевание, нечто вроде шизофрении. Сейчас я даже рад, что какое-то время не увижу Жанну, мне надо как следует разобраться в своих чувствах. Стража у дверей провожает нас внимательными взглядами, в глазах воинов нет ни капли сочувствия. Держу пари, все они тут куплены на корню. На секунду задумавшись, я немедленно поправляюсь: не просто куплены, они обожают Жанну! Года не прошло, как появилась Дева, а половина Франции уже освобождена. Англичане наголову разгромлены, законный государь коронован в Реймсе.

Воины порвут глотку любому, кто скажет хоть слово против Девы. И все же Жанна д'Арк не может в открытую выступить против короля Франции, армия не поддержит ее. А вот если Карла убьют, тогда другое дело, заговор увенчается успехом. Но как же я ошибся в Орлеанском Бастарде, ведь это с моей подачи лишили власти верного королю полководца! Из-за меня во главе освободительной армии ныне стоит заговорщик! Черт, куда ни кинь, всюду клин. Сегодня ночь с третьего на четвертое сентября, завтра войско двинется к Парижу. Я очень сомневаюсь в том, что город продержится долго, а потому у меня осталось максимум двое суток на то, чтобы предупредить короля!

Мы проходим коридор третьего этажа, спускаемся по винтовой лестнице, громко стуча сапогами по каменным ступеням. Впереди, с факелом в руке идет сьер Луи де Конт. Уж этот-то выродок наверняка ни секунды не колебался, мигом перешел на сторону заговорщиков. За секретарем Жанны топает верзила в одежде цветов герцога Алансона, следом бреду я, замыкают процессию двое воинов. Руки у меня крепко связаны за спиной, но для успешного побега это не препятствие, а скорее даже наоборот, усыпляет бдительность.

Когда мы проходим площадку второго этажа, я начинаю готовиться к рывку. Спина сгорблена, голова опущена, я еле плетусь, шаркая ногами по полу. Вот и дождался, сзади следует сильный тычок.

— Не спи на ходу! — грубым голосом ревет идущий за мной воин.

С испуганным криком я падаю вниз, на спину идущего впереди громилы. Тот пытается удержаться на ногах, но я наваливаюсь всем весом, ловко спутывая ему ноги. Вниз по лестнице, отчаянно сквернословя, катится клубок из переплетенных между собой тел секретаря Жанны и воина, шедшего вслед за ним. Отчаянными прыжками я устремляюсь следом, верзилы, идущие позади, на какие-то секунды замешкались, теперь им меня не догнать.

Я с силой отталкиваюсь от четвертой ступеньки и всем весом обрушиваюсь на оглушенного верзилу, который тупо ворочается на каменных плитах первого этажа. Под ударом обеих ног его грудная клетка жалобно хрустит, изо рта фонтаном хлещет кровь, глаза мгновенно стекленеют. Первый готов. Какое-то мгновение я ищу взглядом иуду-секретаря, мечтая носком сапога попробовать на прочность его височную кость, но Луи, проявив чудеса ловкости и расторопности, одним прыжком укрывается в нише за каменной статуей. Забился так, что оттуда его и ломом не выковырнешь. Сзади горной лавиной грохочут по ступеням опомнившиеся воины, а потому я, плюнув пока на Луи де Конта, в прыжке ловко продеваю ноги меж спутанных запястий, и связанные руки оказываются передо мной.

В душе я громко смеюсь над неумехами, не знающими азбучных истин. Руки за спиной надо связывать в локтях, все прочее — жалкий паллиатив. Разбежавшись, я головой вперед прыгаю в окно, с праздничным звоном лопается стекло, рассыпаясь градом острых осколков. Да плевать мне на порезы, главное — целы глаза. Я приземляюсь на выставленные руки и, ловко перекатившись, вскакиваю на ноги. Пулей лечу к ближайшей лестнице, что ведет на крепостную стену, окружающую замок, сзади что-то вопят отставшие конвоиры. По каменным ступеням я взлетаю на самый верх, навстречу, широко расставив руки, кидается какой-то воин, на лице — усердие и тупая решимость остановить беглеца. Что ж ты, боец, бросил вверенное тебе оружие? Тебе зачем копье в руки дали, тупица? Для того и приделали двухметровое древко к поблескивающему тяжелому наконечнику, чтобы ты врага мог на расстоянии поражать, в полной для себя безопасности. А ты решил сократить дистанцию, справиться со мной голыми руками, рукопашник хренов... Что ж, я не против.