Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков

— Но это вовсе не повод подозревать его в этом преступлении, — выразил свое сомнение в услышанном Оленюк.

— Согласен, если бы не одна важная деталь. Летом пятьдесят третьего года Фарман проходил по «делу Берии» — мне рассказывал об этом один коллега, который отдыхал в Мацесте, где я был уполномоченным Совета Министров СССР по этому курорту. Так вот у Фармана была конфискована большая коллекция антиквариата и драгоценностей. Что и навело меня на мысль: а не мог ли Фарман заинтересоваться и коллекцией японских миниатюр, учитывая ее ценность. Заполучить ее официально он никак не мог, а вот умыкнуть под шумок наступления немецких войск — элементарно.

— Но ведь конфискованную коллекцию должны были вернуть музею, — высказал предположение Оленюк.

— Не обязательно, — возразил генерал. — Ее, например, мог прикарманить кто-то из конфискантов. А то и вовсе ее к тому времени в руках у Фармана могло и не быть. Ведь пропала она в сорок первом, а арестовали его почти двенадцать лет спустя. За это время он мог ее продать, подарить — да мало ли что еще мог с ней сделать.

— А вы не знаете, где эти двенадцать лет до ареста служил Фарман? — задал Игнатов вопрос, который напрашивался сам собой.

— Кажется, в Узбекистане — он был одним из заместителей тамошнего председателя НКГБ Михаила Баскакова.

— Тогда все сходится, — произнес Игнатов и добавил: — Я имею в виду то, что сообщил мне бывший директор Харьковского музея. Дело в том, что некоторое время назад у него была встреча с неким азиатом, который активно интересовался возможной сегодняшней стоимостью исчезнувшей коллекции и, в частности, того самого окимоно, которое изображено на моих фотографиях.

— В таком случае, я вам не завидую, — усмехнулся генерал. — В Узбекистане сейчас самое что ни на есть пекло.

Выбравшись из «Волги», подъехавшей к самым дверям Комитета народного контроля, Габрилянов вошел в здание и, предъявив милиционеру свое служебное удостоверение, поинтересовался, как ему попасть к товарищу Яхъяеву — заместителю председателя. Выслушав ответ, Габрилянов поднялся на лифте на третий этаж и оказался в приемной зампреда. По случаю того, что на календаре был понедельник, и время было утреннее, в приемной уже толпился народ. Однако Габрилянов уверенным шагом подошел к секретарше и снова извлек на свет свою «корочку». Увидев, к какому ведомству принадлежит владелец удостоверения, секретарша побледнела, попросила гостя подождать, а сама встала со своего места и быстрым шагом направилась в кабинет к своему начальнику. Спустя минуту она вернулась и, обращаясь к Габрилянову, попросила его пройти в кабинет. Что он и сделал под удивленные взгляды посетителей.

Хозяином кабинета был Хайдар Яхъяев, который в 1964–1979 годах возглавлял узбекистанское МВД и поэтому был человеком, посвященным в тайны здешнего «бургундского двора». И явившись к нему на прием без всякого предупреждения, Габрилянов надеялся на то, что ему удастся эти тайны у него выведать. Однако никакого страха в глазах зампреда он не заметил, как и привычного подобострастия, которое обычно охватывало людей самого разного ранга, с которыми Габрилянова сводила судьба за время его почти двухмесячного нахождения в Узбекистане. Впрочем, зная послужной список этого человека (а до своего прихода в МВД Яхъяев почти двадцать лет проработал в системе КГБ) и получив некоторые отзывы о нем от его бывших сослуживцев, Габрилянов предполагал, что с этим деятелем ему придется повозиться — нахрапом его не возьмешь.

— Чем обязан столь неожиданным визитом, товарищ… — и хозяин кабинета выразительно посмотрел на гостя.

— Габрилянов Аркадий Вазгенович, старший следователь КГБ СССР, — представился вошедший, усаживаясь на стул напротив стола, за которым восседал Яхъяев.

— С Лубянки, значит, — произнес бывший министр и его губы тронула легкая усмешка.

— Чему вы усмехаетесь, Хайдар Халикович? — поинтересовался Габрилянов, заметив столь неожиданную реакцию на свой приход.

— Тому, что моя скромная персона вдруг заинтересовала следователя союзного КГБ.

— Бросьте скромничать, у вас это плохо получается. Вы человек, до сих пор обладающий большим авторитетом во многих здешних властных кабинетах. Поэтому я к вам и пришел.

— Чаю не хотите? — спросил Яхъяев, следуя канонам восточного гостеприимства.

— Нет, не хочу, поскольку беседа у нас будет деловая и, надеюсь, недолгая. И начну я ее без всяких предисловий: помогите нам в нашей миссии.

— А ваша миссия, извините, в чем заключается?

— В наведении порядка в вашей республике.

— А вы считаете, что в ней беспорядок?

— Именно так.

— Странно слышать это от человека, который в нашей республике без году неделя, а если быть точным — около двух месяцев, — показал свою осведомленность бывший министр.

— Во-первых, посылали меня сюда люди, которые давно наблюдают за Узбекистаном. А во-вторых, мне и двух месяцев хватило, чтобы понять, как у вас здесь все запущенно. Особенно по части коррупции.

— Понятно, фильмов насмотрелись про итальянскую мафию, — и по губам Яхъяева снова пробежала усмешка. — Их в последнее время стали много показывать в кинотеатрах — видимо, неспроста. Только здесь вам не Италия, а Ташкент совсем не Палермо. Кажется, там у нас недавно произошло очередное громкое убийство.

Речь шла о гибели 30 апреля депутата от коммунистов Пио Ла Торре, убитого на палермской улице за то, что он был автором закона, направленного против мафии и предусматривающего конфискацию всего имущества у друзей, сообщников и членов «Коза ностры». Вместе с депутатом был убит и его шофер.

— Если не начать наводить у вас порядок, то Ташкент тоже очень быстро может превратиться в Палермо, — парировал выпад хозяина кабинета его гость. — Ведь с момента вашей отставки утекло много воды — четыре года. И при новом министре Эргашеве ситуация в республике в криминальном смысле заметно ухудшилась.

— Вы этим заявлением хотите меня купить? — глядя в глаза собеседнику, спросил бывший министр.

— Не купить, а предложить сотрудничество. Ведь это же Эргашев, заручившись в Москве поддержкой брежневского зятя Юрия Чурбанова, способствовал вашему смещению с поста министра. Теперь Эргашев смещен, а люди из его окружения дают показания в следственном изоляторе КГБ. Но многие из его коллег, замешанных в коррупции, остались на своих местах и нам нужны к ним подходы.

— А от этих людей вам потом понадобятся подходы к Шарафу Рашидову?

— С чего вы это взяли?

— С того, что я более тридцати лет вращаюсь в коридорах власти. И прекрасно понимаю, какая нужда заставила Андропова пригнать вас сюда. Ему нужен вовсе не Эргашев и его люди — для него это мелкие сошки. Ему нужна голова Рашидова и тех людей, кто вместе с ним строил Узбекистан последние два десятка лет.