Общий враг - Павел Захаров

– Кто ты и что тебе надо? – задал он вопрос по-английски, решив выиграть еще немного времени.

Противник осклабился. Он был каким-то… страшным. Не из этого мира. Темнота за его спиной была тяжелой, неподъемной. Она висела плотным пологом, но будто какие-то тени проглядывали за силуэтом незваного гостя.

Наджиб заметил лежащий в метре перед ним пистолет. Сделав шаг, коротким движением ноги он отправил его куда-то в темноту. Оружие тихо шаркнуло по бетону. Шансы уравнялись, но Аль-Бахмар не знал, что еще может быть «припасено» у этого явно опасного типа. Откуда он его знает?

– Американец? – снова спросил он. – Blackwater? [17]

Вопрос увяз в тишине подземелья.

Бойченко решил, что пора с этим завязывать… Коротким движением он достал нож. И вместе с этим движением, вместе с ощущением теплой, ребристой и жесткой рукояти, в нем расправила крылья мощь, присутствие которой он уже ощутил однажды, в далеком 1991 году, там, между скал, на обрыве. А еще Сергей знал, что он не один. Его парни тут, рядом с ним. Их души, оставшиеся в том ущелье, требовали отмщения, их нерастраченные силы будто бы вливались в Бойченко сплошным потоком, наполняя его до краев и требовали, требовали выхода. Немедленного выхода. Словно искра, по лезвию пробежал короткий блик.

Из шахты доносилось какое-то тихое завывание, будто далеко-далеко скулила брошенная собака. Легко звенели натянутые цепи, будто кто-то пытался выбраться оттуда, снизу.

Только сейчас, увидев фигуру, увидев этот нож в руках незнакомца, в миг ставшего таким страшным, Наджиб Аль-Бахмар узнал его и не поверил сам себе. Откуда он тут? Шокированный своим открытием, полковник был не в силах сделать ни шага. Он смотрел на стоящего перед ним человека и видел его же, всего окровавленного, полумертвого, падающего в водоворот горной реки. Этого не может быть, – мысли метались в голове, как разбуженные летучие мыши, – чтобы он… был жив… Не может быть, чтобы он… тут… Невозможно! Это невозможно!

– Ну чё, пидор, узнал меня? Страшно, да?

Голос русского заставил Аль-Бахмара вернуться в настоящее. От звука этого голоса его окутало каким-то космическим холодом. Нет, – думал он, – этот русский, вернувшийся с того света, кем бы он ни был… Он не сможет встать между ним и тем, зачем он сюда пришел! Не сможет! Иракец утер рукавом капавшую из разбитого носа кровь.

Бойченко сделал первый шаг. Наджиб принял боевую стойку. Оба понимали, что жить будет только один.

Резкий выпад Аль-Бахмара Сергей отразил без труда, сбив его руку и уйдя в сторону с линии атаки, одновременно контратакуя. Левая, свободная рука вылетела откуда-то снизу, и нижняя часть ладони, твердая, как бетон, из которого были построены окружавшие стены, попросту смяла нос Наджиба. Раздался смачный хруст. Будь противник менее расторопным, сломанные кости носа попросту вошли бы в череп и все закончилось, но Аль-Бахмар успел мотнуть головой, разметав вокруг себя кровавые брызги. Кровь не просто капала – она выходила толчками, сгустки ее тяжело падали на форму, растекались кляксами на полу.

Наджиб решил, что его со всего размаху ударили в лицо кувалдой. Он нашел на лице то, что раньше было носом. Пульсирующая боль раскаленными иглами била в мозг, уничтожая сознание. Верхняя губа была раздавлена, вместо носа – кровавые ошметки. Но полковник не потерял сознания. Более того, издав дикий рев, он бросился на Сергея, ослепленный этой невыносимой болью, которая, казалось, затекла в каждую клетку его тела.

Полковник атаковал и атаковал. Лезвие его ножа несколько раз оказывалось в опасной близости от лица Сергея. Он колол и резал, пытаясь достать русского. Что придавало ему сил? Ненависть? Жажда мести? Скорее страх от осознания неминуемой гибели, от понимания неотвратимости конца и, главное – буквально физическом ощущении этой приближающейся границы, окончания всего. В какой-то момент Аль-Бахмару удалось сильно порезать Бойченко ногу выше колена. Порезать довольно глубоко. Сергей отметил, что нога перестала его слушаться, быстро менять стойки и маневрировать стало очень сложно. Лицо иркаца заплывало багровой опухолью, оттого его атаки становились все злее и яростнее. Но какими бы сильными и упорными они ни были, дыхание обоих мужчин уже было тяжелым.

Сергей понимал, что надо сделать последний рывок, чтобы поставить точку в этом смертельном поединке. То же самое думал про себя Наджиб, длинными шагами пытаясь обойти русского слева, а потом резко сменил направление и совершил обманное движение пустой рукой, отвлекая внимание противника. Сергей дернулся в сторону, чего и добивался террорист. Он встретил спецназовца коротким тычком в предплечие руки, державшей нож: если бьешься против противника с ножом, то надо биться именно против ножа, а не против человека… Продолжить атаку Наджиб не смог, но и этого хватило. Рука мгновенно онемела. Сергей успел перекинуть оружие в левую руку. Работать с ножом он мог обеими руками, но он все-таки был правшой, и сейчас это его несколько удручало. Проверил раненную правую. Боль, заглушаемая адреналиновым штормом, вяло распространялась вверх и вниз по руке. Пальцы вроде шевелились. Значит, повреждены только мышцы, а сухожилия и крупные нервы не задеты. Бойченко решил сыграть. Сейчас или никогда. Время пришло.

На успешную атаку Аль-Бахмара он ответил уходом назад и таким же быстрым возвращением на короткую дистанцию. Этому приему он научился на ринге у кого-то из своих бойцов. Противник думает, что ты увеличиваешь расстояние, уходишь, а ты делаешь все ровным счетом наоборот, совершаешь непредсказуемое, нелогичное, рвешься в ближнюю зону, подходишь буквально вплотную, на такую дистанцию, что у ошеломленного врага нет ни времени на реакцию, ни места для маневра. Вот и в этот момент все произошло именно так.

Аль-Бахмар по первой реакции русского решил, что выиграл несколько секунд передышки, однако спустя мгновение тот оказался совсем не там, где должен был быть. А его нож снова оказался в правой руке. Точнее – только рукоятка, вплотную приставленная к его животу. А все лезвие… Внутри. Изо всех оставшихся к тому моменту сил он ударил Сергея ножом в спину. Но лезвие разочарованно скользнуло по плотному кевлару и выпало из рук.

Из рваного рта полковника пошли пузыри. Дыхание стало хлипким, мокрым, но Аль-Бахмар почему-то не мог упасть. Он висел на лезвии, глубоко вошедшем ему в живот. Их глаза встретились. Бойченко искал этого взгляда, следил за кровавой маской, в которую превратилась физиономия врага, взгляд же иракца блуждал и куда-то уплывал. Меж кровавых пузырей и сгустков крови просочился невнятный хрип, похожий на слова «Аллах акбар», но был тут же залит кровяной пеной. Руками Аль-Бахмар пытался удержаться за Бойченко.

– Кто нас сдал?

Взгляд иракца на мгновение приобрел осмысленность.

– Кто нас сдал? Говори!

– Очень хочешь узнать? – неожиданно четко произнес полковник, вытолкнув языком кровяной ком.

– Кто нас сдал?! – свирепел Сергей.

Наджибу показалось, что вопрос задал не тот, кто его только что убил, а страшная, немая чернота, что начала сгущаться вокруг него. Она, эта чернота, окутала его со всех сторон, но решила еще помучить. Она разъедала его, слово кислота, медленно и неотвратимо, не давая умереть сразу, продолжая эту невероятно мучительную, кошмарную пытку. Ей надо было знать ответ на вопрос.