Банды Чикаго - Герберт Осбери

Нашествие проституток началось 5 октября в четыре часа дня; сотни их высыпали на Мичиган-авеню на всем промежутке от Рэндольф-стрит до Гайд-парка. Сотни других в это время наводнили деловую часть города. Многие были одеты в яркие шелка и сатин, шляпы с перьями; другие же, которые работали в низкопробных кабаках и раньше не показывались при дневном свете месяцами, надевали драные юбки поверх ночных халатов и кимоно и несли с собой свои пожитки в узелке на палочке. Они ходили туда-сюда по деловому району, но не делали ничего, что спровоцировало бы вмешательство полиции. На Мичиган-авеню они звонили в двери, объясняя, что их выгнали из дома, и просили приютить их. Ни одна из них жилья не получила, но ни одна и не приняла бы такого предложения, будь оно сделано, – их целью было привлечение внимания, и это им удавалось вплоть до 7 октября, когда они исчезли так же внезапно, как и появились. Перед тем как началось наступление на Прибрежный район, мисс Кейт Адамс, выдающийся общественный деятель, сказала газетчикам, что она позаботится обо всех проститутках, которые обратятся в ее дом для девушек на Калуме-авеню. Также свою помощь предлагали Дом Бола, «Ковчег», Пристанище Флоренс Криттенден и Американская ассоциация бдительности. Но за помощью обратилась лишь одна проститутка, и 9 октября, после тщательного изучения ситуации, мисс Адамс доложила, что ей не удалось найти ни одной голодающей или бездомной женщины. Одни проститутки покинули город, о других позаботились криминальные авторитеты.

Полиция продолжала свои рейды по Прибрежному району и в течение следующих дней – 5, 6, 7 и 8 октября. Проститутки и управляющие попадали под арест, а перед борделями ставили полицейских в форме; одновременно с этим полиция принялась закрывать дома терпимости на юге, севере и западе Чикаго. Между тем начал подниматься страшный шум на тему уместности полицейских рейдов вообще. Лига защиты женщин Чикаго издала доклад на шестнадцати страницах, где заявлялось, что кампания по изгнанию была «чудовищной ошибкой»; но Американская ассоциация бдительности в лице своего поверенного, Клиффорда Дж. Роя, который за несколько лет до того, будучи специальным уполномоченным, разгромил несколько банд торговцев женщинами, заявила, что будет «насмерть сражаться против сегрегации». Комиссия олдерменов, исследовавшая ситуацию с проституцией в городе, обратилась к окружному прокурору с просьбой отменить закрытие заведений Прибрежного района, пока не будут получены окончательные результаты расследования, но Вэйман наотрез отказался. Вместо этого он издал дополнительные ордера и приготовился судить уже арестованных владельцев кабаков. Городская администрация, хотя и не препятствовала полицейскому управлению в выполнении приказов окружного прокурора, сама на сотрудничество с ним не шла вплоть до 20 ноября 1912 года, когда мэр Харрисон приказал суперинтенденту полиции Джону Макуини закрыть все действующие в Прибрежном районе заведения. В «Рекорд геральд» от 21 ноября было написано: «Всего за пять минут реальных действий полиции Прибрежный район Чикаго был полностью очищен – могут же, если захотят! Прибрежный район просто исчез, как по мановению волшебной палочки, и для этого не потребовалось ужесточения законов – достаточным оказалось просто применить на практике законы, уже имеющиеся. Около шести часов вечера полицейские принялись заколачивать двери кафе Томми Оуэнса на Армур-авеню, 2033 – 2035. Они действовали по приказу мэра Харрисона, который наконец-то был им отдан прямо и недвусмысленно. Не успело затихнуть эхо ударов их молотков, как весь район опустел. К шести в округе уже не осталось ни одной женщины».

По сведениям «Рекорд геральд», танцевальный зал Фрайберга и несколько кафе по окраинам Прибрежного района не тронули, но сам район «погрузился в темноту». В действительности до полного исчезновения красных фонарей прошло еще два года.

Последним значительным действием Вэймана на посту окружного прокурора стал судебный процесс над полицейским инспектором Эдуардом Макканном, который провел в свое время успешную кампанию против кабаков Вест-Сайда, а ныне попал под обвинение в принятии взяток от мадам и владельцев салунов. Суд подтвердил обвинение, и Макканн отправился отбывать срок в Джолье. Примерно в то же время по схожему обвинению были отстранены от должности инспектор Джон Уилер и лейтенант Джон Бонфилд, а не прошло и года, как мэр Харрисон отстранил от дел и Макуини за то, что тот не закрыл отдельные заведения. Вэйман же ушел в отставку в начале 1913 года и, не выдержав нагрузки и нервного перенапряжения, покончил жизнь самоубийством дома, на Констанс-авеню.

По завершении очистки Прибрежного района окружной прокурор Вэйман заявил, что он Прибрежный район закрыл, а поддерживать его в закрытом состоянии – уже дело полиции. Для того чтобы это «дело полиции» выполнялось, мэр Харрисон учредил отдел по нравам под командованием майора Фанкхаузера, бывшего офицера Национальной гвардии Иллинойса, для которого специальным указом мэра был учрежден пост второго помощника комиссара полиции. Майор Фанкхаузер получил право проводить независимые расследования и возбуждать уголовные дела. Был организован отряд полиции нравов численностью в пятнадцать человек. У.С. Данненберг был назначен полицейским инспектором нравов – и тут же получил предложение оказывать покровительство некоторым из заведений юга Чикаго за две тысячи двести долларов в месяц. После отказа он получил много угроз. Размер предложенной суммы, как сказано в уголовной экспертизе Иллинойса, «позволял судить о доходе, который приносили полиции существовавшие ранее районы красных фонарей».

Ответом Данненберга на предложения взяточников и угрозы убийц стало дальнейшее усиление борьбы с проституцией. Не прошло и шести месяцев, как его отряд уже произвел триста пятьдесят арестов, закрыл множество кабаков и салунов, обеспечил доказательства взяточничества в полицейском управлении, возбудил дела против владельцев недвижимости в Прибрежном районе и во многом предотвратил расползание проституции по жилым районам. Однако, несмотря на все эти достижения, многие заведения Прибрежного района все же открылись вновь и продолжали работу под прикрытием регулярной полиции. Владельцы борделей разработали искусную систему оповещения силами сутенеров и хулиганов, которые мгновенно сообщали обо всех перемещениях отряда полиции нравов.

В начале 1914 года произошло одно немаловажное событие. Некто Исаак Хенагоу, которого уголовный мир подозревал в том, что он был тайным агентом полиции нравов, был убит в кабаке Роя Джонса на Уэбаш-авеню, куда Джонсу пришлось перебраться после того, как Вэйман закрыл его кабак на Дирборн-стрит. Хенагоу застрелил Джим Франч по прозвищу Козел Даффи. Мэр Харрисон тут же отозвал лицензию Джонса на салун, Джонс запил и не переставал жаловаться, что его подставили. Он угрожал, что «все расскажет», но и так проговорился по пьяни достаточно, чтобы могло создаться впечатление, что воротилы торговли женщинами замыслили убить майора Фанкхаузера, инспектора Данненберга и некоторых полицейских из отряда полиции нравов. Большой Джим Колоссимо и Морис Ван Бивер предложили Джонсу пятнадцать тысяч долларов с условием, что он на три года уедет в Буэнос-Айрес; параллельно с этим его попытались засадить с тюрьму по обвинению в принуждении к занятию проституцией. В результате Джонс сбежал в Детройт.