Крыша мира. Карфаген - Владислав Выставной

Змей вырвался из навязчивой хватки и прибавил шагу. Вслед понеслись сначала недоуменные возгласы, а затем и проклятья:

– Я так и знал, что они лжецы – эти Святители! А может, не только лжецы – а вообще слуги дьявола!

– Так говорят, это Директория их собрала, чтобы народ от проблем отвлечь, – глубокомысленно произнес еще какой-то бродяга.

– Вешать их всех! – с пьяной злобой выкрикнул еще кто-то.

Змей не слушал. Он четко шел к своей цели.

И путь привел его в тупик. Дорогу преградила баррикада из железных ящиков, ржавых бочек и прочего хлама, закрывшего узкий проход между двумя псевдозданиями в ремесленный квартал.

– Неожиданно… – пробормотал Змей.

Видимо, обитатели квартала решили отгородиться от внешних угроз самым радикальным способом. Но после восхождения на гору из разлагающегося мусора посредника было трудно чем-то удивить и уж тем более остановить.

Карабкаться в рясе, однако, было еще то удовольствие. Зацепившись подолом за железный штырь, Змей едва не рухнул на острые, как бритва, металлические листы. Вырвавшись из плена, он свалил на себя шатко лежавшую на самом верху бочку, которая чуть не раскроила ему голову. Упав же, та извергла дикий грохот. Мятая крышка, отлетев, долго крутилась, издавая отвратительный звякающий звук. Наверное, эта бандура играла здесь роль сигнализации. В общем, пробраться в квартал тайком не удалось.

Позорно скатившись на другую сторону, Змей едва успел извернуться, чтобы приземлиться не башкой, а хотя бы на «четыре точки». И тут же спиной ощутил холодный металл.

– Хорош паскудить, святой отец, – прошепелявил старческий голос. – Чай не пионер уже – через заборы лазить.

– Я, может, и не пионер, но и не святой точно, – сбросив назад капюшон, сказал Змей. – Мое почтение, Пенсионер!

Он обернулся. Над ним возвышался эпатажного облика старикан в выцветшей полосатой пижаме и бесформенных тапочках. Вокруг лысины, напоминавшей спекшееся яблоко, торчали седые всклокоченные волосы. Длинные белесые брови были сурово сведены, из-под них злобно сверкали живо бегающие глаза-щелки. Несколько легкомысленный вид придавали этому человеку сползшие на нос очки с толстыми линзами, одна из которых пошла сеткой трещин. Но не стоило обольщаться добродушным видом этого деда: длинными узловатыми пальцами старик сжимал видавший виды помповый дробовик.

Змей поднял руки и медленно поднялся. Вслед за ним синхронно поднялся ствол дробовика. Старик продолжал смотреть на гостя волком, хоть тот старательно улыбался всеми, пока еще целыми и довольно сверкающими зубами.

– Ты что, не узнал меня? – поинтересовался Змей.

– Узнал, как же, – недружелюбно отозвался старик. – Потому и думаю: грохнуть тебя сразу или сначала прострелить колени, чтобы поползал и помучался?

– Откуда такая кровожадность, Пенсионер?

– Да слухи про тебя ходят. Мол, воду мутишь, людей смущаешь. От того и бизнесу проблема. А я не люблю, когда у меня проблемы.

– Хочешь сказать, это я черную воду в аграрные секторы пустил? И беженцев я подорвал, чтобы сюда потянулись?

– Этого я не знаю. Но вижу, что передо мной не честный неприкасаемый и признанный посредник, а какой-то хмырь в сектантском балахоне. Который явно труслив, чтобы показать свое лицо с наколками.

– Время такое, – продолжая улыбаться, сказал Змей. – Ты ведь тоже раньше все двери ногой вышибал. А теперь, вон, за кучей мусора затаился.

Лицо Пенсионера дрогнуло. Видать, слова пришлись в самую точку. Змей осторожно отвел ствол дробовика в сторону. Произнес мягко:

– Вообще-то я за сестрой пришел.

Конура старого негодяя сверкала цыганской роскошью. Здесь хранилось лучшее из того, что можно было достать на черном рынке: мебель, ковры, книги, даже бытовая электроника. Неизвестно, работала ли она – но у Пенсионера все было напоказ. Поговаривали, что большую часть своего добра он отжал у какого-то генерала из руководства Директории, шантажируя того сведениями о хищениях медикаментов с армейских складов. За такие дела генерала свои же легко поставили бы к стенке.

В этом старикан был весь – мастер шантажа и тонких интриг, полная противоположность большинству лидеров местных группировок, поднявшихся на рэкете и прямом насилии. Пенсионера боялись и уважали. Без его молчаливого одобрения Змей никогда не стал бы посредником. И он не раз уже платил деду той же монетой. Пару раз даже спас ему жизнь, предупредив о покушениях, и неоднократно выручал во время облав блюстителей.

Змей не питал иллюзий: в случае необходимости этот гнусный старик с легкостью продал бы его. Дело было только в цене вопроса. Но теперь не осталось никого из «старой гвардии», кому посредник мог бы доверять так же, как этому человеку.

Вот и сейчас старик сидел напротив него, наблюдая, как гость нарочито сдержанно утоляет голод, и в стеклах очков явственно сверкали цифры расчетов: что именно и сколько можно поиметь с парня. Известность в качестве Видящего заметно прибавила посреднику веса в глазах Пенсионера. Он наверняка знал про Змея то, что тот не ведал про себя самого. Просто оценивал людей по меркам, которые не придут в голову обычному человеку, не искушенному в закулисных делах.

– Директория затаилась, – медленно говорил старик. – Я не совсем понимаю, что происходит, но такого не было еще никогда.

– Чего именно – не было? – зачерпывая серебряной ложкой кашу из старинной, с вензелями, тарелки, спросил Змей.

– Не было такого, чтобы Директория настолько выпускала из рук ситуацию. Погибли блюстители – чуть ли не целый взвод…

– Да, я видел тела…

– Их убила толпа смертников из радиоактивной шахты – туда сбрасывали отходы с реактора, и вот недавно всплыла правда. В другие времена Директория подогнала бы вояк. Всю эту мразь зачистили бы огнеметами. Такого власть прощать просто не может себе позволить. А тут – тишина.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Я думаю самое плохое. – Пенсионер совершенно по-старчески пошамкал дряблыми губами, отпил прозрачного чая из витиеватой сервизной чашки. – Директория просто не связывает свое будущее с Карфагеном.

– Что-то я туплю. Поясни. Что значит – не связывает?

– Это значит – Карфагена не будет! – прокричал Пенсионер. – Карфаген должен быть разрушен – и он будет разрушен!

Немного обалдев, Змей смотрел на этого трясущегося то ли в ярости, то ли от страха старика. Таким Пенсионера он еще не видел.

– Что тут случилось? – раздался испуганный женский голос. – Кто-то кричал?

Змей резко обернулся – и даже не успел обрадоваться: на шею ему с визгом бросилась Ксю – подтянутая, как всегда, в рабочем, но стильно подогнанном комбезе, со светлыми волосами, стянутыми в пучок.

– Я так волновалась! – сразу же разрыдалась она. – Думала, ты умер!