Древняя душа - Елена Амеличева

– Мои чувства тебе известны, – прошептал мужчина. – Сделаю все, как скажешь, любимая, лишь бы заслужить твое прощение!

– Смерть моих родных – не только твоя вина, – к сожалению, это так. – Я тоже виновата. Если бы мы не провели вместе ту ночь! Если бы мне не взбрело в голову устроить побег отцу и брату! Сдержи я тогда свой проклятый язык! Ничего бы этого не случилось!

– Риэра, я все равно сделал бы то, что сделал. – Твердо заявил Гаян. – Чтобы спасти тебя.

Мерзавец! Спасибо издевательствам покойной матери, она научила меня надевать маску невозмутимости!

– Нужно было озаботиться безопасностью и твоих близких тоже. – Тихо закончил он. – Но все случилось в такой спешке, что просто нельзя было рисковать. Это моя вина, не твоя.

– Как ты живешь с таким грузом? – не выдержала я.

– Это мой крест. Но каждый день вижу тебя живой – это облегчает муки совести.

Как же удобно ты устроился!

– Прости, не хотела бередить эту рану, – тихо сказала я, положив руки на его грудь.

– Рад, что мы смогли поговорить, – Гаян накрыл их своими ладонями. – Спасибо, Риэра, это так много для меня значит!

– И для меня! – мои губы были так близко, что он потянулся к ним – похоже, даже не понимая, что делает. Но я не стала останавливать его. Наоборот, сама поцеловала его.

Мужчина замер на мгновение, потом застонал и сжал талию так крепко, что стало тяжело дышать. Пришлось собрать все силы, чтобы убедительно изобразить то, что раньше чувствовала к нему.

– Любимая! – затуманенный взгляд, дрожащий голос. – Так скучал по тебе!

– Знаю! – я подставила ему шею, он со стоном начал целовать ее.

– Ты такая вкусная! – прошептал Гаян, оторвавшись чуть позже. – Сладкая, но с горчинкой.

– Тебе понравилось? – язвительно осведомилась я, оттолкнув его.

– Да, а что? – он помотал головой. – Кружится все. Риэра?.. Что ты мной сделала? – взгляд наполнился беспокойством. – Лия! – он попытался крикнуть, но голосовые связки уже не слушались. – Что ты задумала? Не пущу! – мужчина упал на колени и протянул ко мне руки.

– Не волнуйся, выживешь. – Я отступила на шаг. – Ты усыпил меня сонными цветами. А мне пришлось их пыльцой измазать шею, чтобы ты все слизал. Сладко, но с горчинкой.

– Не ухо…ди, – из последних сил прохрипел он, оперевшись ладонью о пол. – Это оп…пас…но!

– А кто тебе сказал, что меня беспокоит безопасность? – прошептала я, склонившись над ним. – Мне нужна не она. Я ищу лишь воздаяния за все, что сотворила!

Я натянула капюшон серого плаща поглубже и на цыпочках вышла из комнаты. Да, теплая плотная ткань быстро заставит изнывать от жары, но так меня, по крайней мере, не узнает первый же встречный, что будет не прочь разжиться солидным вознаграждением за сбежавшую от Повелителя невесту. Я вышла из дома и сразу же прошла вдоль стены, в сад. Трава мягко подавалась под ногами, овальные цветники источали нежные ароматы, но меня это не радовало.

С каким удовольствием я бы всадила клинок в сердце Деметрия! И еще раз, и еще, и еще! По одному разу за каждого дорогого мне человека, что он приказал сжечь на площади! За мою маленькую неуклюжую сестренку, что не могла проковылять на своих ножках по комнате, не уронив что-нибудь. За отца, который последним в своей жизни слышал крики безумной боли родных, которых пламя пожирало живьем. За сестер, что никогда не станут женами и матерями. За брата, что не взойдет на престол в положенное время. За мать, которую я любила, несмотря ни на что. За то, что сделал меня виновницей этих смертей!

Всхлипнув, я покачнулась и прижалась к дереву, чтобы не упасть. В его тени мелкая дрожь, что заставила тело покрыться потом, как во время лихорадки, прошла. Я вытерла мокрые щеки и двинулась дальше. А вот и конюшня. Лошади тихо всхрапывали, хрустели соломой из кормушек и шумно вздыхали. Мне было все равно, кого седлать, но глаза увидели рыжую морду с белой звездой на лбу. Резвый! Отец любил этого жеребца, не самого быстрого – вопреки кличке.

– Как же ты здесь оказался, малыш? – я погладила его, и он добродушно фыркнул. Щеколда подалась под руками, конь вышел наружу из денника, радостно взбрыкивая – он был рад компании.

Проверив, чтобы на внутренней стороне седла не было соринок и складок, я водрузила его на Резвого, расправила складки под крыльями седла, выровняла потник. Осталось пристегнуть подпруги, немного подтянуть их и подогнать стремена. Руки делали все по памяти, мне не впервой было седлать лошадь самой. Отец научил, когда еще была подростком.

– Папа… – по лицу заскользили слезинки. Как свыкнуться с мыслью, что никогда больше не увижу тебя, не прижмусь, не уткнусь лицом в твою грудь? Как, папа?!

Резвый толкнул мордой мое плечо. Я погладила его по гриве, шепча что-то бессвязное, вывела из конюшни и, когда мы миновали ворота, села в седло. Копыта застучали по утоптанной дороге, поднимая в воздух клубочки пыли. К сожалению, убивать Деметрия нельзя, иначе на моей совести будут миллионы смертей. Но и жить с Гаяном где-то вдали от Покорителя миров мне нельзя – не заслужила принцесса тихого спокойного счастья! Мне подходит только один вариант.

Я ни разу не оглянулась на тот дом, где остались Лия и Гаян. По ней буду скучать, ничего не поделаешь, а вот его постараюсь больше не вспоминать. Это будет сложно. Руки сероглазого на моем теле, вкус губ – нежность и страсть, стоны, от которых замирало сердце, горячий шепот. Все это сразу не забудешь. Моя любовь к нему вспыхнула внезапно, ярко, обожгла, причинила боль. Теперь самое время ей погаснуть – навсегда.

Прочь из моей головы, Гаян, прочь! Уже видны высокие деревянные ворота темно-серого цвета. Я подскакала к ним, спрыгнула с лошади и усмехнулась – до Деметрия врата обители кахар никогда не закрывались, даже на ночь! Здесь всегда мог найти кров и постель и богатый путник, и нищий. Служительницы были рады оказать помощь, вылечить, наставить и подсказать. Именно к ним люди идут, когда осталась лишь надежда. Потому и я пришла сюда – других вариантов не осталось.

Колотушка, сразу видно, недавно прикрученная к воротам, наполнила двор ухающими, как филин, звуками. Пришлось подождать, прежде чем мне открыли. Врата протяжно выдохнули, вздрогнув, одна створка ушла вперед, и в проем высунулся длинный нос. Следом показалась голова женщины с гладко зачесанными назад волосами. Кахара в положенном ей голубом одеянии, перепоясанном на талии витым поясом, окинула меня внимательным взглядом – таким придирчивым, что подумалось – сейчас прогонит.

– Зачем ты здесь? – изо всех сил налегая на дверь, чтобы приоткрыть пошире, прокряхтела она. – Хочешь переночевать?

– Спасибо, и это тоже. – Я помогла ей, радуясь, что здесь, в удаленной от столицы обители, меня не знают в лицо. – Но сначала хочу поговорить с настоятельницей.

– Ишь какая! – женщина посторонилась, пропуская нас с Резвым внутрь. – С чего взяла, что она будет с тобой беседовать?