Музыка любви - Анхела Бесерра

Но старушка продолжала, словно не слыша вопроса.

— Особенно ему нравились шкварочки, вот такие, как следует прожаренные. — Она с наслаждением отправила ложку в рот. — Поначалу он был такой весь из себя стеснительный. А потом ничего, разошелся. Да еще как!

— Я тут проводила расследование... ездила в Канны. Они познакомились в Каннах. Тебе это известно, правда ведь?

— Место значения не имеет. Я уже говорила тебе, что они познакомились раньше, чем встретились. На самом деле они всего лишь возобновили знакомство.

— Они потом еще виделись?

— Конечно! Иначе ты бы тут не сидела!

— Что ты имеешь в виду?!

— Ах, Аврорита, какая ты любопытная! Нельзя уж и покушать спокойно.

Аврора решила переформулировать вопрос:

— У мамы с Жоаном были какие-то отношения до того, как я родилась?

Клеменсия как раз зачерпнула полную ложку фасоли, поэтому ответ разобрать оказалось затруднительно.

— Да ты понимаешь, о каком времени говоришь? Это было очень опасно. Твоя мать была замужем... за другим.

— Ну и что? Почему же она тогда переселилась в Барселону, а? Не куда-нибудь, а в Барселону! Не потому ли, в самом деле, что здесь жил Жоан?

— Есть вещи, которые я, из уважения к твоей матери, не могу с тобой обсуждать.

— Клеменсия, мне нужна твоя помощь. Мне необходимо знать, как...

Старая подруга матери оторвалась от еды и, глядя ей прямо в глаза, произнесла:

— Если ты хочешь знать, была ли она неверна Жауме Вильямари, от меня ты ответа не получишь. Ее память для меня священна.

Туман не рассеивался, а, наоборот, сгущался, и избавиться от него не представлялось возможным. Аврора решила дать больной передышку и заговорила о розах, расцветающих в саду. Розовые кусты уже причудливыми рамками окружали столики, за которыми сидели впадавшие в детство старики.

Клеменсия распробовала жареный банан и, чувствуя, что дочь любимой подруги волнуется, вернулась к оставленной теме.

— Вот что я тебе скажу: с четырнадцати лет Соледад любила только одного мужчину, Жоана Дольгута. Все, что она делала или не делала, было только из любви к нему. А тебе нужно научиться быть счастливой... и продолжать готовить эти вкусности. Ты меня ужасно избаловала.

Аврора обняла ее. Уж не открыла ли ей Клеменсия некую тайну, не облекая ее в слова? «Есть вещи, которые, из уважения к твоей матери, я не могу с тобой обсуждать...» Означает ли это: «Ты дочь Жоана Дольгута, и тот, кого ты звала отцом, об этом знал»? А если спросить прямо? И очень мягко, но настойчиво Аврора спросила:

— Милая Клеменсия, Жоан Дольгут — мой отец?

Старуха смотрела на нее затуманенными глазами и молча погружалась в пучину беспамятства, в свое страшное, беспросветное забытье. Мгновение — и ее уже нет в настоящем.

Дрожа от страха, Аврора тем не менее нежно заключила ее в объятия. В пустых глазах она ясно видела падение в никуда, наступающую тьму, черную дыру, где теряется все живое. Небытие.

Она поцеловала старушку, собрала посуду и пошла к выходу. Клеменсия неподвижно глядела ей вслед. У самой двери Аврора обернулась, и ей показалось, будто мамина подруга успокаивает ее взглядом. Она помахала на прощание, и Клеменсия машинально повторила ее жест.

Что же происходило с Титой Сарда в тот вечер после званого ужина? Зачем ей понадобился муж в постели? Что у нее на уме? Андреу засыпал в полном недоумении. Он не знал, что незадолго до того ей позвонил отец и откровенно выразил беспокойство по поводу отчуждения, заметного между супругами уже несколько месяцев. Он напомнил дочери: если выяснится, что она делает глупости — а до него уже доходили слухи, — то в первую очередь пострадают, и весьма существенно, доходы от самого крупного их предприятия, находящегося под управлением ее мужа. Этот союз служит интересам обеих сторон. Они нужны Андреу, а им нужен он. (Чего ему, конечно, старались не показывать, чтобы не слишком расслаблялся.) Тита поклялась отцу, что у них с мужем никаких проблем нет — обычные будни семейной пары, день на день не приходится. Но ей внезапно стало ясно, как трудно будет избавиться от этого человека, которого она уже начинала тихо ненавидеть. Все уже так запуталось, а для отца на первом месте — деньги. Ничто не должно препятствовать стабильному росту доходов, а они в последние годы росли как на дрожжах. Divinis Fragrancesуже не удовлетворялась ролью ведущей парфюмерной компании страны, но с блеском выходила на международный уровень, заключая контракты с самыми престижными брендами. И ее успех во многом был делом рук Андреу.

Но она, Тита Сарда, влюбилась, и как влюбилась! Ее преследовал страх, что Массимо ди Люка не поймет деликатности положения, устанет ждать и прятаться. Одна мысль о расставании с ним сводила Титу с ума. Подарки и обещания светлого будущего сыпались из нее как из рога изобилия. И тем не менее терпение любовника иссякало. Она теряла контроль над ситуацией.

Массимо начал названивать ей домой. Если она не подходила к мобильному, он передавал через прислугу записки с орфографическими ошибками. Если в какой-то день свидание отменялось, ревнивый итальянец выходил из себя и весьма бурно демонстрировал тот самый темперамент, которым в свое время околдовал Титу.

Приходилось подслащивать пилюлю. Она твердо обещала, что, как только будет оформлен развод, они поселятся вместе и откроют самый роскошный фитнес-центр в Барселоне. Архитектурными достоинствами он сравнится со знаменитым музеем Гуггенхайма в Бильбао, ведь его проектировать будет сам Фрэнк Гери. Клиенты при желании смогут там хоть жить. Все будет к их услугам: апартаменты, врачи, психологи, визажисты, массаж и иглоукалывание, новейшие технологии в области красоты и здоровья...

Тита очутилась между молотом и наковальней. Двуликий молот олицетворяли отец и Андреу, наковальню — жаркое ложе и надежное убежище — Массимо.

Среди своих тревог она напрочь позабыла о сыне. Ей было совершенно все равно, куда его девать, когда наступит час действовать. Главное — не потерять Массимо и ублажать отца, по крайней мере до тех пор, пока безопасность его драгоценных денежек не будет гарантирована. Две цели, с одновременным достижением коих ее мечта воплотится во всей красе. Как бы там ни было, она уже вышла на тропу войны и готова на что угодно ради устранения препятствий.

На следующее утро после отцовского предупреждения она первым делом помчалась к Массимо, чтобы уговорить его быстренько слетать в Лос-Анджелес. Пусть свяжется с Фрэнком Гери, побывает у архитектора в его доме на бульваре Санта-Моника и изложит проект фитнес-центра. Таким образом, несколько дней он будет слишком занят, чтобы предаваться размышлениям. Массимо охотно согласился. Билет в бизнес-классе, люкс в знаменитом отеле «Беверли-Хиллс» на бульваре Сансет... Будущее начинало принимать заманчивые формы, напоминающие неподражаемые очертания музея в Бильбао.

Тита из кожи вон лезла, стремясь доказать отцу, что в ее семье царит тишь да гладь. В честь очередной годовщины свадьбы она закатила прием на добрую сотню персон: гости наслаждались белыми трюфелями, чуть не купались в шампанском и наперебой лицемерно расхваливали ее «образцовый брак».