Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой - Ольга Васильевна Болгова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, сейчас у нас мало времени, джентльмены ждут, но я надеюсь услышать ваши рассказы о странствиях, – Ингрем окинул его восторженным взглядом. – Кстати, как вы встретились с сэром Рейнольдом?
– Мы столкнулись в лесу, в миле от Корбриджа. Его захватила шайка Херона, и нам с оруженосцем пришлось обнажить мечи, дабы спасти жизнь мерзавцу. Когда же я узнал, что вы, сэр Ингрем, начальствуете в Олнвике, а в руки мне попал злейший враг нашей семьи, то решение пришло само. Кстати, Херон пугал нашего общего друга местью монахов – он и им насолил?
– Добился того, что у аббатства августинцев в Хексаме конфисковали земли и передали ему. Наше аббатство не подходило под королевский Акт, его годовой доход совсем невелик из-за набегов шотландцев. Но нашего достопочтимого сэра это не остановило, – объяснил Грей.
– Хексамский монастырь! – воскликнул Ральф. – Велики ли там земли? Жадность его не знает предела!
– Он стал врагом всего графства. Но теперь мы потребуем его объяснений, как он завладел землями Перси, Фостеров, сэра Джеймса Корна, да и с владениями аббатства в Хексаме разберемся. Идемте, сэр Ральф! Нас ждут дела…
Джентльмены Нортумберленда собрались в эти дни под сводами большого зала Олнвика, чтобы получить приказы и советы, как им поступать во имя Всемогущего Господа, короля и благосостояния страны. Так звучала официальная цель приглашения, за которой скрывались и интересы графства, и личные интересы собравшихся. Ведь замыслы великой важности не могут существовать без здоровой корысти, как не может жить в океане кит-великан без своих мелких попутчиков.
Джентльмены ничего не знали о клятве паломников, чьи основные силы осадили Помфрет в Йоркшире. Их, северян, освобожденных от налогов по причине близости опасных шотландских границ, больше волновало сохранение этой привилегии и сохранность собственных земель, чем конфликты между королем и церковью. Волнения в Тайндейле и Ридздейле, вызванные слухами, посягательством на общинные земли и сопротивлением комиссарам аббатством августинцев в Хексаме заставили сэра Ингрема Грея, при отсутствии графа Нортумберленда, смотрителя восточных границ, взять на себя управление.
Когда Грей и Перси вошли в зал, их встретил нестройный гул голосов – джентльмены бурно обсуждали появление младшего Перси, упорство августинцев, дела разбойного люда, пленение ненавистного всему графству Карнаби, падеж овец из-за того, что стада приходилось все время перегонять с места на место, и женитьбу старого сэра Джона Уэстморда на юной красавице – дочери разорившегося джентри.[83]
– Джентльмены! – провозгласил констебль, выходя в центр зала.
Ему пришлось повторить дважды, пока глаза и уши собравшихся обратились к нему.
– Поговорим о наших насущных делах, джентльмены!
Он замолчал, обведя взглядом присутствующих, ожидая от них знания насущных дел – и не ошибся.
– В Тайндейле и Ридздейле грабежи продолжаются каждую ночь, сэр! Разбойники бесчинствуют на дорогах, а комиссар Коллингвуд привез бумагу о том, что нас обложат налогом. Где это видано, сэр, чтобы джентльмены Нортумберленда платили налог? – вперед выступил сэр Роберт Суинхой.
Его поддержали дружным возмущенным хором.
– Мы знаем наши обязанности!
– Не мы ли кладем свои жизни на северной границе?!
– Король не может пенять на нашу неверность!
– Мы должны писать письмо королю и отправить надежного и уважаемого человека, чтобы он доставил письмо и вручил его лично королю! – воскликнул сэр Роберт.
Разгорелся спор, мнения разделились. Одни, решительные, встали на сторону сэра Роберта, шумно ратуя за письмо, другие, более осторожные, предлагали повременить, понаблюдать, как будут развиваться события, третьи, совсем разумные, предпочитали отмалчиваться.
Констебль взял дело в свои руки, и после долгих дебатов партия решительных одержала победу. Написание письма было поручено Джеймсу Бранчу, который учился в Лондоне на адвоката и надеялся весной поступить в Грейс-Инн. Когда же речь зашла о человеке, который взялся бы доставить письмо, добившись приема короля, взоры обратились к воскресшему из мертвых сэру Ральфу Перси. Он не стал возражать, поскольку это не только не мешало его планам, но и давало повод появиться перед королем.
Сэр Ингрем приступил было ко второму вопросу – нужно было избрать двух лейтенантов, которым вменялось командование на восточных и средних границах, но его внезапно прервали – в зал торопливо вошел солдат из гарнизона замка и, поклонившись, что-то негромко сказал сэру Ингрему. Тот же, не сдерживая чувств, громко выругался.
– Карнаби сбежал!
Ральф присоединил к бранным словам констебля свое diablo.
И снова дорога, снова копыта рыжего разбивают в пыль ее камни, только на этот раз Ральф уже не просто путник и бродяга, пытающийся найти свой дом, он предводитель отряда, что мчится в сторону Эйдона, куда по донесениям направился Карнаби. В отряде – сэр Роберт Суинхой, Хампфри Фостер, Джон Роддам и люди из гарнизона Олнвика. Кто скажет, что северяне воинственны? Они спокойны и рассудительны, но до тех пор, пока дело не касается их привилегий и их собственности. Они готовы присягнуть кому угодно, лишь бы Ньюкасл-на-Тайне стоял на месте, а овцы паслись на лугах.
Люди сэра Ингрема перекрыли дорогу на Чиллингем, где Карнаби мог бы получить защиту, и он направился в Эйдон, чтобы найти убежище в стенах захваченного им замка. Это подтверждали жители деревень, через которые проезжала погоня.
Отряд мчался по холмам и лесам, где «ясень и дуб, и зеленые братья уютно увиты плюща одеялом», только никто из джентльменов не замечал красот Нортумберленда. Догнать ненавистного Карнаби и вернуть свою собственность – вот чем был одержим Ральф и славные мужи северного графства.
Стены Эйдона казались желтоватыми в лучах неяркого октябрьского солнца, острые башни летели ввысь, в нежданно чистые небеса. Остановившись на опушке леса, Ральф смотрел на стены некогда своего замка – за спиной нетерпеливо переговаривались сторонники, готовые поддержать своими мечами. Сложность была в том, что он находился на суше, и штурмовать предстояло не корабль, качающийся на волнах океана, а каменные стены и накрепко запертые ворота, которые нельзя взять на абордаж. Но не напрасно он получил свое прозвище – Репейник, упрямый, цепляющийся колючками за все, что попадалось на пути.
Чертополох всегда в изобилии рос под стенами замка, и будь ныне середина лета, сиреневый ковер его неказистых цветов покрывал бы луг и склоны, спускающиеся ко рву Эйдона. Дальше за лугом начинался лес у подножия каменистого холма. Там, среди валунов, полукругом окаймляющих холм, словно уложенных здесь великаном, среди переплетения колючего чертополоха находился лаз, ведущий в подземный ход в замок. Перси провел свой восемнадцатый год в Эйдоне, тогда и обнаружил ход, бродя в поисках застреленной из арбалета куропатки, упавшей в заросли. Конечно, за эти годы лаз могли и засыпать, но мысль была неплоха и требовала проверки.
– Штурмом замок не возьмешь, – произнес Ральф. – А ворота нам никто не откроет.
Суинхой, гарцующий