Трое из леса - Юрий Никитин

— Горло…

— Что с ним? — не понял Таргитай.

— Горло, дурачье… перетяните…

Олег торопливо набросил ему на шею ременную петлю, затянулузел, что пришелся на яблочко, за которым живет душа. Таргитаю бросил,задыхаясь:

— Так надо… Начнет оборачиваться, а удавка придушит… Уволка шея толще.

Мрак дернулся, темное лицо исказилось зверской гримасой:

— Еще туже… На горло, живот… Туже!

Таргитай неумело лупил кресалом по огниву. За деревьямислышался вой, пока далекий, затем рев пошел со всех сторон. Приближалось нечтотяжелое, земля подрагивала, с треском лопалась зеленая шкура мха, выпускаятолстые белые корни. На поляну пахнуло смрадом, а огонь все не разгорался. Исухого мха нащипал, и бересту изодрал в тонкие ленточки…

Будь Олег настоящим волхвом, подумал он зло, только бывылупил бешено глаза да резко разжал кулаки, как делал Боромир, сырые поленьявспыхнули бы жарким пламенем! А тут уже в затылок сопит нечисть, слюни роняет,тянет из-за деревьев мертвецкие лапы…

Из-за плеча потянулась темная рука, выхватила огниво.Таргитай, обмерев, повалился лицом вниз, а Олег двумя ударами выбил огонь,дунул, береста вспыхнула, поляна озарилась радостным светом.

— Вот и все волшебство. Неча на волхвование уповать,когда надо руки приложить!

— Я говорил вслух? — проблеял Таргитай смущенно.

— У тебя всегда по глупой роже все видно. Ты куда это?Или на тебя огонь действует, как на нечисть, что во-о-он выглядывает?

— Никто там не выглядывает, — огрызнулся Таргитайзло. — Что-то расхрабрился. То дрожишь, как заячий хвост, то на рожонпрешь. Заболел?

— Не знаю, — ответил Олег.

Ночь упала, как секира Мрака на голову степняка. Языкипламени стали ослепительно яркими, а за поляной сгустилась жуткая могильнаятьма. Там двигались сгущения мрака, слышался хруст, топот. Запахи нечистот игниющего болота усилились, доносилось тяжелое надсадное дыхание. Что-тошлепалось, словно брюхо огромной жабы поднималось и падало оземь при дыхании.

— Теперь поборемся, — заявил Таргитай срешимостью. Он швырнул в огонь охапку хвороста. — Нечисть, вылезай!Угостим.

Подумав, он сунул в бушующее пламя пару толстых палок, чтобысразу выхватить, швырнуть. Олег жмурился, отодвигался под натиском жара.

— Тарх, умерь огонь! На ночь не хватит.

— Теперь хватит, — ответил Таргитай уверенно.

За деревьями гукало, верещало, рычало на разные голоса.Костер трещал, гудел, даже рычал, почти заглушая нечисть. Яркое пламя держалоее за деревьями. Вой, писк и кваканье были слышны, но жуткой мощи не чувствовалдаже Олег.

Приободрившись, он начал рассказывать про древних, провремена, когда не было даже богов, а эта нечисть уже была, как всегда былимухи, пауки, жабы, упыри… Да-да, пауки и мухи раньше жили в Болоте, уже потомвыбрались на берег, чтобы вредить людям. Болото дряхлело, островки твердойземли ширились, пока не слились в один огромный Лес… А от Великого ВсемирногоБолота остались лишь маленькие лужи, которые мы называем Болотами.

— А как же Степь? — спросил Таргитай.

Он выждал, когда костер почти прогорел, на поляну сталивылезать чудища, швырнул на россыпь углей вязанку. Огонь взметнулся сторжествующим ревом. Мокрые чудища, топча друг друга, шарахнулись обратно,сослепу натыкаясь на деревья.

— Сам видишь, — сказал Олег дрожащим голосом. Онпобледнел как смерть, но глаз не отводил, упорно смотрел в исчезающие слизистыеспины. — Они глупее жаб… Глупее мух. Они самые древние, а древним боги умане дали. Впрочем, книги говорят, что тогда богов еще не было… Так вот, Степьпришла после Леса. Хищные люди рубили деревья, расчищая и даже выжигая местадля жилья, обороны, пашен. Так на теле Леса появились болезненные проплешины.Начала расползаться Степь…

— Степняки моложе нас, — сказал Таргитай, онзагнул палец, словно запоминая. Бросив новую охапку хвороста, проследил заубегающей нечистью. — Значит ли, что и умнее?

Олег долго думал, Таргитай успел еще разок пугнуть нечисть,сказал неуверенно:

— Не знаю. Поляне, например, умеют гораздо больше, чеммы. Их волхвы мудрее нашего Боромира. Киммеры тоже умеют и знают больше.Железное оружие, кони, повозки… Да мало ли еще чего! Но значит ли, будто онилучше?.. Не знаю. Может быть, умнее, но зато — подлее, злее, вероломнее.

— Все-таки киммеры умеют очень многое, — сказал Таргитайзадумчиво.

Глухой стон заставил подпрыгнуть обоих. Мрак катался поземле, скрипел зубами. Олег быстро свернул вчетверо толстый лоскут кожи, вбилМраку в рот.

Таргитай бросил хворостины в пламя, затем, желаяпохвастаться перед волхвом, выхватил горящую головню, сделал два быстрых шага кдеревьям, ткнул в пасть зеленого чудовища. Вместо зубов у зверя белели толстыероговые пластинки, похожие на ребра, а язык дергался длинный, с раздвоеннымконцом.

Чудовище тупо сжало челюсти, головешка захрустела, палкувыдернуло. Чудовище продолжало жевать, потом нижняя челюсть отвалилась, изпасти пошел дым и пар, запахло горелым мясом. Чудовище взвыло, Таргитайотпрянул к спасительному костру.

Олег вскочил, глаза были сумасшедшие:

— Ты что творишь? А если оно покатится сюда?

Чудовище тяжело рухнуло, земля загудела. Зверь катался,оставляя липкие следы, страшно ревел, совал короткие лапы в широко распахнутуюпасть, где дергался скрючившийся язык. В красной пасти почернело, из трещинтекла желтая сукровица.

— Перегнул, — признался Таргитай. — Хотелосьдать сдачи! За все наши страхи и муки.

Из тьмы высунулись огромные мохнатые лапы, похожие напаучьи, схватили зверя и поволокли во тьму. Между деревьями застряло, нотянули, не догадываясь повернуть, дерево тряслось, наконец с треском обломилсятолстый слой коры, и зеленое чудище исчезло. За ним тянулся след желтой слизи,трава на глазах жухла, чернела и расплывалась в грязь.

Олег пощупал веревки, стягивающие Мрака. Руки и ногиоборотня посинели, вспухли. Таргитай торопливо сказал, захлебываясь от жалостик беспомощному Мраку:

— Давай ослабим!.. Ему больно… Кровь не ходит, все телопережали…

— Тарх, он тут же обернется, если хоть чуть послабим.Смотри, шерсть уже волчья.

Мрак стонал, дергался. Все тело уже покрылось густой волчьейшерстью, даже лицо вытянулось, челюсти выдвинулись, обнажая клыки. Глазаостались прежние, лишь налились кровью, но зубы уже были как ножи, а клыки —как киммерийские акинаки. Мрак рычал, верхняя губа подрагивала, красные бликикостра прыгали по клыкам.

— Скорее бы утро, — выдавил Олег с мукой.