В тени - Анна Морион

Одетая в шелковое розовое платье и розовый английский чепец, украшенный крупными белыми жемчужными и серебром (подарок Альеноры), Бригида напоминала Леди Весну, такую же свежую, нежную и величественную. Ее яркие медные волосы были заплетены в высокую прическу и спрятаны под черным полупрозрачным шелком, как и положено было носить замужним женщинам.

Озеро, у которого уже два столетья стоял гордый Лейккасл, было небольшим, но глубоким, живописным и богатым на рыбу и птицу. Берега соединялись узким деревянным мостом, достаточно прочным, чтобы выдержать вес двух человек, и Вильям повел свою жену на этот мост, чтобы дать ей удовольствие покормить рыб хлебными крошками, а заодно побеседовать с ней о том, по какой такой причине она все еще была девственницей, когда легла в его постель.

— Я ожидала этого вопроса, — слабо улыбнулась Бригида и нарочно отвела взгляд на поверхность озера. — Вы были так благородны и не спросили меня об этом в нашу первую брачную ночь, и я благодарна вам за это, мой дорогой супруг… Мой брак с Филипом был коротким… Мы провели вместе лишь три или четыре дня, я уж точно не помню…. А затем его вновь забрали на войну с Францией, и я стала вдовой.

— Три дня, а значит и три ночи, — тихо заметил Вильям. — Что помешало вам комсумировать брак? Ваша стыдливость?

— В первую ночь, сэр, он был пьян и не готов к супружеским отношениям, — красная, призналась Бригида. Этот разговор был ей неприятен, ведь она не желала порочить имя Филипа, который хорошо к ней относился и любил ее, но Вильям спросил, и она не могла скрывать от него правду. Он был ее супругом и имел право знать. — А потом… Он… Я не знаю, что случилось с ним… Но он не… Не смог. — Последние слова она сказала шепотом. Она предала Филипа! Он просил не развенчивать его славу мужчины, но именно это она только что сделала!

— Не смог? — с ухмылкой переспросил Вильям.

— Должно быть, он чувствовал недомогание, — поспешила сказать девушка и, чтобы отвлечься от этой беседы, принялась щедро бросать в пруд маленькие кусочки свежеиспеченного хлеба.

— Но вы пробовали? — вновь задал вопрос Вильям, желающий знать подробности.

— Да, сэр, — коротко ответила ему супруга.

— Но было сказано, что ваш брак был комсумирован. Была кровь.

— Это была его кровь, сэр… Он не желал, чтобы его родные знали о том, что он… Что он не смог… И он сделал надрез на своем теле… Но я умоляю вас, держите это в тайне. Филип был добр ко мне и заботился о моем благополучии… Именно благодаря его настойчивости и жертве, я получила вдовье наследство после его смерти.

Вильям ничего не ответил, лишь устремил взгляд на небо, словно выискивая в нем образ Филипа Нортона.

— Что ж, мне все понятно. Но поговорим о ваших родителях, — сменил русло разговора Вильям, поняв, что больше ничего от Бригиды не добьется. Да и что она может сказать, если Филип был рядом с ней всего лишь несколько дней? — Я не желаю, чтобы они приезжали гостить к вам, и не отпущу вас в отцовский замок. Возможно, вы огорчены моим решением, но я не желаю иметь с вашими родителями ничего общего.

— Я ничуть не огорчена. Они никогда не были мне родителями, скорее, надзирателями, тюремщиками… Я поняла это, лишь находясь в Кале, когда слепота с моих очей спала, и я увидела этих людей в их истинном обличии, — спокойным тоном сказала на это леди Тьюри и, положив ладонь на ладонь мужа, улыбнулась и добавила: — Мне нужны только вы, Вильям… Вы моя семья. Вы и сестра моего покойного супруга Альенора Нортон.

— Мисс Нортон? — бросил Вильям.

Он знал, что девушки были близки, но не думал, что настолько. Бригида считает ее своей семьей? Что ж, ей же будет больнее, когда она узнает о том, что его сердце принадлежит Альеноре. Рано или поздно тайны вырываются из плена, и его чувство к мисс Нортон станет для Бригиды очевидным. Конечно, если она не полная дура. А когда ей все станет известно, ей придется смириться с причиняющей боль правдой.

— Она мне как сестра, сэр, — радостно улыбнулась Бригида. Она помнила, что когда-то Вильям просил руки Альеноры, но считала, что это было разумно с его стороны: ведь в те дни она была всего лишь дочерью нищего опального сэра Гиза, в то время как Альенора уже тогда была видной и достойной партией.

— Ваша так называемая сестра занимается при королевском дворе самым настоящим блудом, — резким тоном промолвил Вильям, вновь наполнившись неприятием и темными чувствами.

— Кто бы ни утверждал это, я уверена, что это не так, — мягким вступилась за свою подругу Бригида. — Я знаю ее с малых лет, и даю вам слово, сэр, что она никогда не опуститься до такого позора и бесчестия.

— Три года назад я просил ее руки. Она отказала мне, чему я очень рад, — солгал Вильям.

— Мне известно об этом… Но мне не нужно знать ваши причины, Вильям, — тихо сказала Бригида.

— И я просил вашей руки.

Бригида вдруг уронила хлеб в озеро, а затем застыла, до глубины души ошеломленная заявлением, сорвавшимся с губ ее супруга.

Глава 17

— Но я… Я не знала об этом! — ахнула Бригида и сложила руки на груди. — Мой отец ни разу не говорил мне…

— Я не имел беседы с вашим отцом. Признаться перед тем, как я желал направиться к сэру Гизу, я посетил лорда Нортона… Мне нужно было узнать, даст ли он за вами приданое. Хоть вы ему не дочь, он, как я знаю, дорожит вами, — ничуть не смутившись, признался Вильям и вальяжно облокотился на деревянные перила моста. — И он сказал, что посмотрит, что может для вас сделать. Он дал мне надежду, но в тот же день прислал письмо с известием о том, что его сын Филип попросил вашей руки еще до меня, и что вы дали ему свое согласие.

Он вперил в супругу испытывающий взгляд, словно пытаясь прочесть в ее душе лжет ли она, или нет. Воспоминания о том унижении, о том позоре дважды отвергнутого жениха вернулись и зародили в сердце гордого красавца зерно презрения к Нортонам, Гизам и даже к ни в чем неповинной Бригиде. Его оскорбили, его руку отбросили, его особу посчитали ниже особы Филипа Нортона!

— Я не давала