Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину - Олег Туманов

Годы бежали и весной 1978-го года в Англии состоялась наша встреча, завершившаяся молниеносной свадьбой, после которой карьера Олега пошла резко в гору.

Работой в 527-ой части Командования военной разведки Армии США в Гармиш-Партенкирхене в USARI[18] и FLTCE[19] в Мюнхене, как и когда-то Олег, я обязана Александру Лембарскому (в книге он назван Алексом), который принимал его во Франкфурте. Олег меня не ревновал, но в нашей семье всегда толпилось слишком много народа. Ради сотрудничества с КГБ Олег проводил хитрую и двойственную политику, оставляя сотрудницам «Радио Свобода» повод надеяться на роман между ними.

Несмотря на благополучную жизнь и рождение дочери Александры в 1982-ом году, Олег тосковал по Москве и чувствовал себя чужим в Германии. Он отказывается говорить на немецком языке. И среди своих русских книг, картин и коллекций создал близкую себе энергетику в стенах нашего дома. Только там он находил покой, но стал затворником, запивая грусть водкой.

Ситуация дома накалена до предела. Туманов спивается. Чтобы как-то уберечь дочку, я снимаю отдельную квартиру поменьше в «Арабеллахауз», чтобы отцу было к ней поближе. Соседи часто видят, как Олег, пьяный, сидит у нас под дверью и плачет, а затем шатаясь, возвращается к себе в квартиру. Дома у него надрывно звонит телефон: это больная Ариадна «Марина» требует денег, угрожает разоблачить. И что-то уже заподозривший Александр Рар, настаивает: «Вот увидишь, Светлана – я стану известней и могущественнее твоего пьяненького мужа и ты когда-то пожалеешь, что не вышла за меня замуж».

Что делать? Развязка наступает сама собой.

Осенью 1985-го года Олег тяжело переживает потерю своего положения главного редактора Русской службы «Радио Свобода». В феврале 1986-го года он внезапно исчезает из Мюнхена. По просьбе моего командира полковника Мэйджорса и с Ричардом Каммингсом, главой службы безопасности «Радио Свобода», мы проверяем квартиру мужа на 3-ем этаже элегантного «Арабеллахауз». И я тут же понимаю, что Олег не вернется. Пока ничего не подозревающий Ричард Каммингс, по моей просьбе, роется в нашей спальне, я мигом достаю из ящика в чёрной стенке нашей гостиной и прячу в буквальном смысле за пазухой, все материалы и документы, которые могут стать компроматом. Трёх предметов мне никак не спрятать: это габаритный, мощный приёмник „Grundig“ и калькулятор „Olivetti“, которые мы использовали для приёма сигналов из Москвы и полые сине-жёлтые батарейки “Varta“ для хранения шифрблоков. Все это становится достоянием и уликами для криминальной полиции Баварии при дальнейших обысках квартиры.

Вскоре американские боссы, спасая свои карьеры, «лепят дело» и передают его в Одел по борьбе с шпионажем Криминального управления в Мюнхене, утверждая, что будто «вспомнили», что Олег Туманов – сотрудник КГБ.

В апреле 1986 года в Москве в пресс-центре МИД состоялась пресс-конференция с участием Олега, положившая конец всем домыслам и послужившая окончательным решением для моего начальства о моём увольнении из Американской армии. Мало того, что Олег рассказал иностранным корреспондентам о том, что пользовался моими контактами для добычи секретной информации, но, формально, отец нашей дочери, Александры, а следовательно ближайший родственник, оказался не просто в Москве, но заявил о себе, что является сотрудником вражеской КГБ. Это перечеркнуло мой гриф «секретно» и возможность удержаться на работе в Американской армии. Так, Москва, пытаясь защитить нашу семью от нашествия, в итоге принесла нас в жертву.

Предпринимая последнюю попытку выяснить, что происходит с мужем, я встречаюсь в Берлине на Фридрихштрассе с сотрудниками Управления КГБ и, как прежде Олега, они проводят меня через шлюз в метро – на территорию ГДР, чтобы продолжать беседу в Карлсхорсте. Таким образом, по ранее неведомому мне плану, я нарушаю государственную границу ФРГ, не заявив об отлучке.

Верховный Совет СССР еще не решил о помиловании Олега, но сейчас мне становится ясно почему, вопреки инструкциям, Олег оставил меня в Мюнхене. Все эти годы он играл героя, опасаясь, будет ли помилован на родине. Он беспокоился за мою судьбу, если я окажусь с дочкой в Москве рядом с дезертиром ВМС, к тому же – приговоренным заочно к смерти!

30 сентября 1986 года в ночи у меня дома в Мюнхене отчаянно звонил телефон, но я не ожидала сигнала тревоги и не снимала трубки. На рассвете, когда мы с маленькой дочкой еще спали, в нашу квартиру через стеклянную балконную дверь ворвался наряд немецкой полиции с ордером на мой арест. Пока остальные что-то искали в квартире, ко мне подошёл следователь Майк из Отдела по борьбе со шпионажем, с которым мне прежде приходилось встречаться во время проведения следственных мер в связи с исчезновением Олега Туманова. Он тихо прошептал мне на ухо: «В тюрьме Вам безопаснее, чем дома. Я Вас оттуда вытащу. Американцы мстят Вам за мужа».

Аресту я обязана своей «подруге» и коллеге в FLTCE США, Светлане Фрадис, которая работала по заданию американской контрразведки.

В начале апреля 1987-го года, ровно шесть месяцев спустя ареста – ровно столько, сколько по настоянию американских «союзников» возможно было держать меня под следствием в женском следственном изоляторе г. Мюнхена – Нойдек, Верховные судьи и Суд Баварии, оправдал меня от шпионажа по 77 статье УК Германии, присудив 5 лет условно за незаконный переход границы ФРГ без официального уведомления властей. Майк выступил на суде одним из свидетелей против одиннадцати обвинителей с американской стороны. Он долго хвалил меня за сотрудничество со следствием и хорошее поведение в СИЗО. Впредь мне полагалось докладывать немецкой Службе по защите конституции (Verfassungsschutz) все связи с секретными агентами иностранных держав. Агентом оказался муж.

«Здравствуй! – раздался привычный голос по телефону. – Отправишь в Москву мои книги?» Я задумалась: «Да, но сначала поинтересуйся я меня, как поживает наша дочка!» Прошло два года, как он не видел Александру и российские консулы в Мюнхене, Вене и Зальцбурге, к моему недоумению, говорили, что все проблемы у меня из-за Олега. Это никак не укладывалось в моём уме.

А тем временем в конце 1987-го года пал «железный занавес», «берлинская стена» и по приглашению ВШЭ Плеханова, держа за руку пятилетнюю дочь, я летела в Москву с адресом на улице Симонова, зажатым в ладошку. Это оказалась квартира брата – Игоря Туманова, который сразу на пороге узнал нас с Александрой. Пока мы на кухне накрывали стол для желанного гостя, дверь в квартиру ещё раз открылась. Маленькая дочь отца сразу узнала. Все было просто и очень по-свойски. Олегу не здоровилось. Он сидел рядом с нами и только тихо слушал. Потом куда-то позвонил и сказал: «Светлана в Москве с дочерью». И тогда я опять стала понимать сложившуюся ситуацию.

Олег вернулся в Москву, а я осталась в Мюнхене со «всякими», как выражался Олег, «Рарами». Заметая грехи и зарабатывая себе «звездочки» на пагоны, он настаивал, что я завербована противниками России. При этом он тратил по общей кредитной карте семейные сбережения, не ожидая, что мы когда-то увидимся. Только в его версию никак не вписывался мой арест. Олег докладывал на бывших коллег «Радио Свобода» – Валерия Коновалова, Марио Корти, Герда фон Дёминга и … на жену и шестилетнюю дочь. Вот такая история. Поэтому я увожу в Мюнхен дочку, понимая, что очень скоро вернусь.