Женщина из Пятого округа - Дуглас Кеннеди

— Я могу идти сейчас? — выдавил я.

— Думаю, да.

Кутар швырнул мне паспорт через стол.

— Вам необходима помощь, monsieur, — сказал он.

Меня подмывало ответить: «Я уже получил помощь, о которой не просил».

Но вместо этого я схватил свой паспорт и поспешил к двери.

— Мы снова встретимся, Рикс, — бросил Кутар мне вслед.

— Откуда вы знаете? — удивился я.

— Неприятности — ваша судьба, monsieur.

На улице я поймал такси.

— Улица Линне, — назвал адрес.

Оказавшись у дома Маргит, я набрал код и поднялся ее квартире. Потом я долго жал кнопку звонка.

Никакого ответа.

Тогда я забарабанил в дверь.

Никто не открыл.

Я выкрикнул имя Маргит.

Тишина.

Черт возьми, Маргит, открой же, открой…

Я обрушился на дверь всей своей тяжестью.

Безрезультатно.

Я отступил назад и предпринял новую атаку. Правое плечо заныло от удара. Послышался громкий треск — замок все-таки не устоял. Я вихрем ворвался в коридор и по инерции пролетел в спальню. И тут же закашлялся, поперхнувшись пылью, которая толстым слоем покрывала все вокруг. Я посмотрел на кровать, где так часто занимался любовью с Маргит. Серая мягкая пыль лежала подушках, покрывале, простынях…

Я прошел в гостиную. Вся мебель была погребена под слоем пыли. Так же, как и маленькая кухня. Окна потускнели от грязи. По углам гостиной висела паутина. Ковер был усеян мышиным пометом. Когда я открыл дверь маленькой комнаты — той, где когда-то жила дочь Маргит, — то и вовсе отпрянул в ужасе. На полу три крысы терзали труп дохлой мыши…

И тут за моей спиной прозвучал голос:

— Убирайтесь!

Вздрогнув, я обернулся. В гостиной стоял коротышка лет шестидесяти пяти. В одной руке он держал молоток. В его глазах читались одновременно и злость, и страх.

— Что вы здесь делаете? — грозно спросил он.

— Кто здесь живет?

— Никто.

— Вы знаете Маргит Кадар?

— Она умерла.

— Этого не может быть…

— Убирайтесь сейчас же…

Молоток в его руке задрожал.

— Маргит Кадар живет здесь, — сказал я.

— Она жила здесь. До 1980 года, а потом вернулась к Венгрию и там умерла.

— С тех пор здесь никто не живет?

— Посмотрите вокруг. Неужели вы в самом деле думаете, что здесь может кто-то жить?

— В течение последних нескольких месяцев я приходил сюда дважды в неделю.

— Я никогда вас не видел — а я вижу всех, кто заходит в парадную дверь.

— Вы говорите неправду.

Молоток снова затрясся.

— Я вызываю полицию, — пригрозил старик.

— Что за игру вы затеяли, черт возьми?!

— Вы сумасшедший!

Старик быстро зашагал к двери. Я последовал за ним.

Когда я схватил его за плечо, он развернулся и занес молоток. Мне едва удалось увернуться от удара, при этом я успел схватить консьержа за запястье другой руки и заломить ее за спину. Старик вскрикнул от боли.

— Брось молоток, — сказал я.

— Помогите, — закричал он.

Я крепче сжал его руку. Он снова вскрикнул.

— Брось молоток сейчас же, или я сломаю тебе руку.

Молоток упал на пол. Консьерж заскулил.

— У меня в кошельке сорок евро, если вы за этим охотитесь.

— Я охочусь только за правдой, — сказал я. — Кто здесь живет?

— Никто.

— Когда вы в последний раз видели Маргит Кадар?

— В восьмидесятом.

— Врешь.

— Вы должны верить мне…

— Квартира всегда чисто убрана, всегда…

— О чем вы говорите?

— Почему вы никогда раньше меня не видели? Почему?

— Потому что не видел. А теперь, прошу вас, отпустите меня.

— Вы знали об убийстве, которое она совершила?

— Конечно. Об этом писали все газеты. Она убила человека, который наехал на Золтана и Юдит.

— Вы знаете их имена?

— Естественно. Они ведь жили здесь.

— Вместе с Маргит?

— Не понимаю, почему вы задаете идиотские вопросы. Это квартира семьи Кадар. Потеряв мужа и дочь, мадам Кадар тронулась умом и убила того водителя, который сбил их. Потом она уехала в Венгрию, где, как я слышал, и умерла.

— А потом?

— Потом? Ничего. В квартире никто не живет. Счета оплачиваются, но сюда никто не приходил. Прошу вас, monsieur…

У меня вдруг возникло ощущение, будто мир перевернулся. Я оказался в реальности, которая вовсе и не была реальностью. Пыль, паутина, мышиный помет, крысы… Но всего несколько дней назад, когда я был здесь…

— Не понимаю, не понимаю… — произнес я.

— Пожалуйста, monsieur, вы делаете мне больно.

— Я просто хочу знать правду.

— Я же сказал вам правду. Вы должны верить мне.

Сейчас я не могу верить никому.

— Если я отпущу вас, обещаете, что не станете звать на помощь и не броситесь на меня с молотком? — спросил я.

— Обещаю.

Я отпустил его руку.

— Я ухожу, — сказал я, в последний раз оглядывая квартиру. — Если вы что-нибудь предпримете…

— Даю слово, monsieur. Только уходите сейчас же. Пожалуйста.

— Извините, если причинил вам боль. Я просто…

— Идите, monsieur, идите же…

Я бросился вниз по лестнице, выбежал на улицу. В голове крутилось: и что теперь? Я увидел такси. Остановил. Забрался в машину.

— Куда ехать, monsieur? — спросил таксист.

— Не знаю.

— Вы не знаете? Monsieur, это такси. Мне нужно знать место назначения.

Меня вдруг осенило.

— Пантеон. Улица Суффло.

— Tres bien, monsieur.[146]

Он высадил меня возле дома, где жила Лоррен Л’Эрбер. На входной двери не было переговорного устройства, но мне повезло. К подъезду как раз подошла пожилая женщина с маленькой собачкой. Она набрала код, я придержал для нее дверь и зашел следом. Женщина поблагодарила меня, хотя я и заметил ее подозрительный взгляд.