Враг "Монолита" - Олег Овчинников

Естественно, Гаврошу все это быстро надоело, и он заныл. Сергей снова на него накричал, заявив, что работать придется до тех пор, пока не будут использованы все «детали» до последней. Боец по-юношески грязно матерился, но отказаться не мог, авторитет сталкера Шведа был для него непререкаем. Тем тяжелее Сергею было наблюдать, как заканчиваются материалы.

«Ты должен будешь его уничтожить. Или застрелись сам», — бесконечно пульсировал у него в мозгу приказ командира. И Швед не знал, как ему поступить. Просто не знал. Он молился, чтобы все это обернулось сном и чтобы на месте Гавроша оказался кто-нибудь другой — кто угодно, лишь бы взрослый, а не сопляк.

Последним не задействованным в инсталляции предметом был клубок потемневшей колючей проволоки — не «егозы», а обычной, старой. Сергей не представлял, куда это можно воткнуть. В итоге он обмотал проволокой всю конструкцию на высоте поднятых рук. Получилось даже неплохо, это придавало сооружению прочности.

Но отговорки на этом кончились. Работа была завершена.

— Наконец-то! — обрадовался Гаврош, поднимая с пола автомат. — Все, теперь точно на базу.

— Пойдем, — тихо сказал Швед и, положив руку ему на плечо, вывел из зала.

Сергей почуял неладное еще в коридоре. Оказавшись на улице, он убедился: то, чего так ждал и так боялся Михал Михалыч, уже началось.

Рокот винтов сливался в зудящий раздражающий гул. Двадцать или двадцать пять вертолетов — но явно не пятьдесят, как говорил командир, — приближались к городу со стороны Янова.

Увлекая за собой бойца, Швед отступил назад, в тень от козырька. Вместе с Гаврошем они зачарованно смотрели, как рвутся корпуса вертолетов, как в воздухе тут и там возникают вспышки — казалось бы, без всякой причины, — и как высыпаются из расколотых машин люди. Грохот винтов то и дело перекрывался могучими хлопками, от которых даже здесь, на земле, вздрагивала селезенка. Сквозь этот шум скорее угадывалось, чем слышалось, как на севере, в районе речного порта, заработали пулеметы. Неизвестно, был ли от них толк, но Шведу показалось, что воздушные аномалии наносят эскадрилье гораздо больший урон.

Сергей вдруг осознал, что на входе вертолетов могло быть и пятьдесят, и даже больше, но Зона проредила эту армию легко и беспощадно. До города добрались немногие, и победы им здесь обрести было не суждено. Вертолеты падали один за другим, некоторые шли на аварийную посадку и исчезали из вида.

— Кабану теперь запчастей на всю жизнь хватит, — сказал Швед. — Жаль только, инженер Зингер погиб.

— Инженер в отряде есть, — ответил Гаврош. — Недавно человек пришел. Вроде смыслит в чем-то.

— Да-да… — проронил Швед.

Один из вертолетов пронесся низко над головой и ушел за крышу, в сторону универмага. Сергей несколько секунд ждал взрыва, но так его и не услышал — возможно, пилоту удалось выровнять машину, а может, он врезался в деревья, и этот звук растворился в канонаде.

С севера появился дымный след, похожий на инверсионный от самолета, только ближе и гораздо быстрее, — моментально возник в небе и сразу воткнулся в ротор очередного Ми-8. Размытый круг винта тотчас перестал существовать — лопасти разлетелись в разные стороны, и машина рухнула вниз. Вероятно, Спирт уже выцарапывал засечку на прикладе своей гаусс-пушки.

Вертолеты — те, что пока оставались в воздухе, — тоже вели огонь, хотя непонятно, по каким целям. Швед, не убирая руки с плеча молодого сталкера, плотнее прижался к стене. Он надеялся, что по зданию со словом «КНИГИ» на крыше никто стрелять не станет, и действительно остатки эскадрильи упорно рвались дальше, к базе «Монолита». Однако Гаврошу все равно было страшно, и Сергей его за это не осуждал.

— Не дрейфь, нас не тронут. — Он снова похлопал бойца по плечу, когда вдруг заметил, что тот оседает. — Эй… Гаврош?.. Гаврош!

Сергей увидел на стене расколотую облицовочную плитку в тонких алых брызгах и не сразу решился посмотреть Гаврошу в лицо. Боец был мертв. Он стоял лишь потому, что с одной стороны его держал Сергей, а с другой подпирал угол парапета. Гаврош был мертв — возможно, уже целую минуту.

— Что же это творится… — прошептал Швед, опуская тело на пол. — Господи… Одна пуля… Одна шальная пуля… Спасибо, что хоть это на меня не повесил. Как бы я с таким грехом жил? А?!

В небе загрохотало, но расшифровать ответ Сергей не смог.

— Ну и где же «Фарватер»? — Михал Михалыч с надменной улыбкой оглядел бойцов, словно это они организовали войсковую операцию. — Где «Фарватер»? — повторил он. — И какой вообще «Фарватер», где они тут воду увидели, остолопы! Крышка «Фарватеру», крышка! — торжественно известил он. — Атака закончилась, не начавшись. Сама Зона остановила этих уродов. Зона! — Михал Михалыч благоговейно посмотрел в близкий потолок, и Швед окончательно понял, что он пьян.

Командир пришел в кубрик, чего за ним никогда раньше не водилось. Соизволил дойти до здания речного порта и спуститься на этаж вниз, где в защищенной от выбросов комнате без окон располагался костяк отряда. Бойцы — и ветераны, и молодняк — вскочили по стойке «смирно» и стояли так уже минут десять, пока Михал Михалыч, протиснувшись между коек в центр кубрика, изливался в победном монологе.

После вертолетной атаки командир двое суток просидел в бункере, никого к себе не пуская. То ли осмысливал произошедшее, то ли просто квасил на радостях — и это, учитывая его нынешнее состояние, было более вероятно. Перед бойцами он появился хоть и не совсем протрезвевшим, но как всегда гладко выбритым — сказывалась старая школа. Она же, офицерская закалка, позволяла ему подолгу выступать перед воинами, не сообщая ничего нового, а лишь накачивая боевой дух.

Новостей между тем за последние два дня было много, и бойцы их знали не хуже командира.

В результате провала войсковой операции в Припяти появились военные, как бы странно это ни выглядело. После жесткой посадки часть экипажей выжили, а некоторые пилоты, даже теряя машины, сумели высадить десантуру с небольшой высоты. Военных уцелело не много, и они сконцентрировались в двухэтажном здании прачечной, наскоро превратив ее в подобие базы. Для этого они разобрали несколько соседних гаражей: забили все окна ржавым железом, а на входе навесили укрепленные ворота.

Появление военных не обрадовало ни диких, ни тем более «Монолит». Коренные обитатели города могли бы прихлопнуть незваных гостей одним ударом, но открытое нападение на их лагерь было бы равносильно объявлению войны всему государству. Для этого у Михал Михалыча кишка оказалась тонка.

— Там была армия, друзья мои, — продолжал он разглагольствовать. — Нам грозила опасность. Но что от них осталось? Горстка испуганных вояк, засевших в прачечной? И этот, как его…

— Полковник Ковальский, — подсказал Самсон.

— Полковник из прачечной! — желчно подхватил командир. — В Зоне только один полковник, это я! И только одна армия — это вы, братья!