Дойти и рассказать - Сергей Анисимов

Она не договорила – ну, да чего уж там неясного…

– Гусь-Хрустальный… Ничего себе… Это же под самой Москвой, вроде…

Николай покачал головой – не зная, что и сказать. Откуда здесь взялись они – это долгая и запутанная история, но каким образом здесь очутилась девочка-подросток, которой, судя по много чего сказавшему взгляду Иры, досталось не меньше, чем ей, – это уже было за гранью любого понимания.

– Пошли, бегом!

Вновь появившийся «Гиви» в этот раз скомандовал негромко, опасаясь, видимо, всё нарастающего по сторонам шума. В огромные, глухие ворота кто-то уже ломился, перекликаясь с бегущими ещё откуда-то издалека громкими гортанными криками. Повезло, что со стороны деревни забор у этого дома был сплошным и непрозрачным – полутораметровой высоты кирпичные столбы с перемычками из обшарпанных бетонных секций. Стоил такой забор дорого, и то, что он имелся в столь глухом селе, каким являлся Биной, весьма хорошо характеризовало высокий уровень благосостояния хозяев дома. Возможно, уже бывших хозяев – учитывая, что в самом доме было на редкость тихо.

Наконец-то заторопившись, ребята начали один за другим протискиваться между все еще валяющихся у сараев тел Андарбека и его зверюги, и спускаться по склону. Каждый ещё и стремился пропустить пропустить кого-то вперёд, но как только тела в лужах подтёкшей откуда-то снизу чёрной крови оставались хотя бы чуть-чуть позади, все начинали двигаться быстрее. Это было каким-то барьером, пусть и психологическим. Вот был юный чеченский герой – такой сильный, смелый и уверенный в своём превосходстве над русскими ублюдками, а вот он лежит рядом с не сумевшей его защитить собакой.

При виде трупа девчонка из Гусь-Хрустального, спросить об имени которой Николаю не хватило времени, попыталась вырваться – но тут уже её потащили вперёд все трое. Ирочка, судя по всему, сумела прийти в себя, и теперь целеустремлённо волокла ту в нужном направлении. Цепочка неожиданно и странно молчащих теперь ребят, хрустя ветками, уже начала пробираться вниз по склону, когда оттуда раздались выстрелы.

В первую секунду Николаю показалось, что стреляют в них. Так показалось, наверное, многим, потому что все с разной степенью шустрости попадали под кусты. Стоять остался чуть ли не он один, а через секунду мимо буквально пропрыгал «Гиви», выставленной вперёд рукой раскидывающий со своего пути хлещущие ветки. Один за другим снизу шли отчётливые, резкие удары, не слишком-то и похожие на выстрелы, но ничем другим являться просто не способные. И сразу же знакомым звуком больно стегнуло по ушам со стороны забора – кто-то там дал автоматную очередь по крайней мере в воздух.

Вот тут и самому Николаю стало очень страшно. Ощущая, как от вонючего, липкого страха по его телу дорожками стекает грязный пот, он задом отполз от неподвижно замерших под раздвоенным у самой земли древесным стволом девочек с Игорем, и привстав, полез обратно к дому. Спуститься от края обрыва они успели метров всего на пять, и тело Андарбека оказалось совсем рядом. Автомат лежал там же – даже странно, что никто из спецназовцев не успел его ни прибрать, ни просто откинуть в сторону, от греха подальше. На правом боку убитого висел брезентовый подсумок с парой полных магазинов, на левом – штык-нож от этого же «Калашникова», в явно не своих ножнах. Андарбек, помнится, любил им покрутить.

Сорвав всё это с мертвого тела, и отскочив от звука снова прозвучавшей за забором раскатистой автоматной очереди под прикрытие ближайшего сарая, Николай первым делом напялил на себя подсумок, и скинув ножны со штык-ножа, принялся прилаживать его к автомату. К счастью, тот был обычным в этих краях старым АК – штык на таком, в отличие от его более современного и «состоящего на вооружении» потомка, смотрится вполне прилично. С соответствующим звуком «Щёлк» штык встал на место, и только после этого по-прежнему обливающийся пропитанным вонью по́том Николай проверил, отомкнув, магазин магазин – тот был полон. Пристегнув его обратно, дослав патрон и посмотрев на положение предохранителя, он выглянул за угол сарая – и побежал вдоль его длинной стенки, надеясь найти хоть кого-нибудь, кто скажет, что надо делать, и рядом с кем не будет так страшно.

За следующим сараем (по всем признакам, курятником) таковых обнаружилось сразу двое, причём самых лучших – «Гиви» и «Трюмо», всегда внушавших своим видом уверенность и надежду на то, что всё закончится так, как они захотят. Командир «москвичей», нагнувшийся над чем-то, мгновенно развернулся на выбежавшего Николая в полуприседе, уставив на него из под локтя автоматный ствол, и тут же отвернулся обратно.

Всё теоретическое военное образование недавнего студента ограничивалось усечённым курсом НВП в школе, вполне серьёзно преподававшейся организацией и тактикой медслужбы ВМФ в Университете – и тем, чему успели научить его оба деда, прошедших три войны на двоих. Николай не понимал, почему спецназовцы в данную секунду не сидят, к примеру, на заборе, стреляя по тому, кто продолжает непонятно куда постреливать там, снаружи. Через секунду он понял, что «Гиви» говорит не просто себе под нос, а в выносную гарнитуру рации, а ещё через секунду осознал, что только что видел, как тот ломился вниз по склону, и удивился так, что это перебило даже страх. То ли он обознался в сумерках, то ли «москвич» умел перемещаться с такой скоростью, что даже сравнение ей трудно оказалось подыскать. Скорее всего обознался, конечно.

«Гиви» закончил наговаривать что-то своё в микрофон, и после серии неуловимо быстрых движений над ящиком рации, та перекочевала с земли на спину радиста.

– Ты что, Сапковского начитался? Зачем тебе штык?

Бросив короткий взгляд на автомат в руках Николая, «Гиви» не то, чтобы разозлился, спросил довольно грубо, уже начиная движение в сторону дома и устраивая своё собственное оружие поудобнее. Двигался он быстро – но, во всяком случае, не сорвался с места.

– Как выяснилось, стреляю плохо, – ответил Николай, уже на ходу пристраиваясь за спецназовцами и твердо решив не отставать. – А штык – он и в Африке штык, этому меня хотя бы как-то учили…

Казалось, что ответ его никому уже не был нужен, потому что оба спецназовца, вообще прекратив обращать на него какое-либо внимание, обменялись парой непонятых слов и, резко ускорив движение, броском пересекли открытое в сторону забора со стороны села пространство между задней стеной дома и очередным сараем. Николай, до которого не дошла произнесённая Вадимом уже про себя фраза о том, что удлиняющий оружие и цепляющийся за всё подряд штык может только мешать, последовал за ними, отстав лишь на секунду.

Ребята уже бежали назад, к дому – в порядке, обратном тому, какой имели при выходе из него несколько минут назад. Не нужно было быть умелым физиономистом, чтобы понять, что они крайне напуганы – освещения для этого уже вполне хватало.

– В дом! – скомандовал набежавшему на него спецназовцу «Гиви», и тот, развернувшись, начал организовывать остальных – так индюшка собирает свой выводок. Не так уж их много и было, всего девять человек, да и держались они по двое и по трое, так что много времени это не заняло. Через несколько секунд двор уже опустел, только на веранде слышался топот ног. Такой же топот уже раздавался везде вокруг – слева, справа и спереди, перемежаемый квохтаньем напуганных выстрелами и суматохой кур и шумом уже множества голосов там, за забором. Снизу, где остался Сергей, больше не стреляли, и Николай не знал, что об этом думать, хорошо это, или плохо.