Ничего, кроме любви - Дженнифер Деламир

– Я здесь, любимая. Я здесь.

Никто не пытался выпроводить Джеффри из комнаты, даже Марта.

– Слава Богу, вы здесь, сэр. – В ее глазах блеснули слезы радости.

– Роды начались? – спросил Джеффри. – Кто-нибудь пошел за доктором?

– Том пошел, – ответила ему Маргарет. – Но уже целая вечность прошла. Мы боимся, он застрял в толпе.

– Что-то не так, Джеффри. – Голос Лиззи дрожал. – Я не чувствую головки ребенка… – Она снова закричала от боли.

Лицо Джеффри исказилось, хоть он и пытался успокоить ее.

– Все будет хорошо, дорогая, – сказал он Лиззи, когда боль немного стихла. – В моем маленьком сельском приходе в таких случаях меня звали в дом помолиться. Я видел, что Господь сотворяет чудо. – Он убрал волосы с ее влажного лица. – Мы помолимся, и все будет хорошо. Готова?

Последний вопрос был адресован не только его жене, но и всем в комнате. Марта энергично кивнула, Маргарет, хоть и с меньшей уверенностью, сделала то же самое.

– Господи, мы отдаем себя в руки Твои. Тебе все о нас известно. – Склонив голову, он говорил торжественно и с верой. – Призри на нас, и особенно на мою дорогую Лиззи и наше дитя. Ты есть любовь, и Ты есть свет. Да будет воля Твоя. Аминь.

Не такого рода молитвы привыкла Маргарет слышать от священников. В этой были достоинство и искренняя вера в слова. Если какой-то молитве суждено быть услышанной, думала Маргарет, то у этой есть все шансы.

– Аминь, – прошептала она и удивилась, почувствовав в глазах слезы. – Аминь.

Том чувствовал, что время уходит.

Он сумел протолкаться сквозь толпу к ограждениям и стоял, сжатый плечами зрителей, глядя на бесконечную череду марширующих солдат. Крики Лиззи все еще звенели в его ушах, заглушая бой барабанов и похоронную музыку. Пересечь улицу было невозможно. И все-таки Том решил, что должен попытаться.

Показался изысканно украшенный катафалк с останками герцога. Он был огромный, больше двадцати футов в длину, и сделан из дерева и стали. Двенадцать крупных черных лошадей с черными плюмажами медленно влекли его вперед. Когда катафалк поравнялся с местом, где стоял Том, люди вокруг сняли шляпы.

В отчаянии Том стал молиться. Он представил, как перекладывает свой груз на Бога, и глубоко вздохнул. Он не слышал ничего, кроме грома барабанов, грохота строевого шага и стука собственного сердца.

Потом звук шагов прекратился.

Том открыл глаза. Процессия остановилась. Том сразу же увидел, почему. Катафалк увяз в грязи. Вокруг раздавались удивленные возгласы.

– Вытащить его будет нелегко, – сказал стоявший рядом мужчина. – Я читал в газете, он весит больше десяти тонн.

Солдаты, нарушив строй, начали окружать катафалк, готовясь вытащить его. И тут Том понял, что есть возможность пересечь улицу. Пока люди перемещались, он перескочил через ограждение и кинулся в группу солдат. Некоторые пытались остановить его, но большинство было больше занято катафалком, чем им. Том быстро пробрался сквозь их ряды на другую сторону улицы. От неожиданности зрители расступились.

Он сделал это.

Развязка близка, Маргарет чувствовала это, хотя Лиззи продолжала тужиться и напрягаться безо всякого результата.

– Тужьтесь, Лиззи! Тужьтесь! – снова и снова уговаривала Марта.

Маргарет сидела в кресле, чувствуя бессилие, и отчаянно стремилась найти способ быть полезной.

После очередной бесплодной попытки Лиззи осела на постель.

– Я не могу, – прохрипела она. – Воздуха нет… не могу дышать.

Она была в испарине, как и все в комнате. Неудивительно, что бедной женщине не хватает воздуха, подумала Маргарет. В комнате страшная духота. Не в силах больше выносить ее, Маргарет рывком открыла окно. Поток холодного воздуха хлынул внутрь. Она ожидала услышать протесты, но их не последовало. Повернувшись, Маргарет увидела, что Лиззи дышит полной грудью, на ее лице появилась слабая улыбка. Холод приободрил ее.

Именно тогда Маргарет внезапно осознала, что все ее тревоги о Томе, Мортон-Холле, о чем-либо еще были ничтожны по сравнению с ответственной задачей помочь этой женщине благополучно родить ребенка. Впервые Маргарет самоотверженно собрала всю свою волю. Никогда прежде не испытывала она такой беспредельной радости. Она поспешила к Лиззи.

– Ты можешь сделать это, Лиззи, – объявила она. – Ты почти у цели, я знаю это.

Лиззи села, взбодренная абсолютной уверенностью в словах Маргарет. Очередные схватки сотрясали ее, но она встречала их мужественно.

– Вот! – воскликнула Марта. – Снова… Тужьтесь как можно сильнее!

Две горничные внесли в комнату горячую воду и полотенца.

– Силы небесные! – воскликнула одна из них. – Головка показалась! Я ее вижу!

– Ааах, – с пунцовым лицом снова застонала Лиззи.

– Головка! – радостно крикнула Марта. – Ребенок повернулся, слава Богу!

Услышав эти слова, Лиззи снова тужилась и кричала, теперь не страдая, а ликуя.

Когда Том вместе с доктором влетел в дом, послышался громкий протяжный крик Лиззи. Потом наступила тишина. Пока доктор Лейтон в сопровождении Тома мчался вверх по лестнице, тот горячо молился, чтобы они не опоздали. Они свернули в коридор и увидели, что Джеффри открывает дверь в комнату Лиззи, а потом новый звук разорвал тишину.

Детский крик.

Том последовал за Джеффри и доктором в комнату. Он не мог оставаться снаружи. Ему нужно знать, что происходит. Ради соблюдения приличий он старался смотреть только Лиззи в лицо. Ее влажные волосы слиплись, щеки пылали. Маргарет сидела рядом с ней. Сердце Тома подскочило от радости, когда он увидел двух женщин, которых любил больше всего на свете. Слезы текли по лицам обеих.

Марта подняла крошечного плачущего ребенка, чтобы все видели.

– Мальчик, – объявила она. – Хороший здоровый мальчик!

Маргарет, сидя у туалетного столика, нетвердой рукой вытащила шпильки и начала расчесывать волосы. Было поздно, и она совершенно выдохлась. Все оставались наверху, пока доктор не закончил свое дело и уверил всех, что все в порядке. Наконец мать и дитя уснули, и Джеффри настоял, чтобы Маргарет и Том тоже пошли отдыхать.

Маргарет смаковала короткие минуты одиночества, пока Том в гардеробной готовился ко сну. После событий дня ее нервы были напряжены, но это была не просто физическая усталость.

Со времен юности отец вселил в нее веру, что только слабые люди показывают свои истинные чувства. Это был ее руководящий принцип, и он хорошо ей служил. До сегодняшнего дня. Сегодня Маргарет увидела мужчин и женщин с распахнутыми сердцами, не скрывавших никаких эмоций, от самых мрачных страхов до необычайной радости. Но это не была слабость. Нет, они продемонстрировали силу, настоящую силу любви.