Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - Альфред Берн

1. Он уже отметил для себя, что его оборонительная позиция эффективнее против конных частей, чем пеших, боровшихся более результативно. Поэтому, ожидая французов за тем, что осталось от кустарника, не получишь никакой выгоды.

2. Перелом в сражении может наступить благодаря моральному, а не численному превосходству армии. Его солдаты испытывали усталость, которая так часто наступает к концу битвы, когда физические и моральные силы почти на исходе. Останься он неподвижно стоять на своих позициях и ждать нападения, боевой дух его войск едва ли повысился бы – в отличие от противника. Лучше отважиться и атаковать французов своей кавалерией, – быть может, она сломит пешую армию и победит. Французы наступали по открытой дороге, пешим строем, лучников у них очень мало – крайне невыгодная позиция для отражения конной атаки. Возможно, именно к этому убеждению пришел сын Эдуарда III и это повлияло на его решение, что в итоге поставило в ряд самых великих полководцев[147].

Следует отметить, что английское нападение совершено не одной лобовой атакой, общепринятой в те дни. Вместе с лобовой атакой принц ударил во фланг противника своим резервом; командовал им гасконский военачальник Капталь де Бюш. Отряд этот не так уж велик, но местность, где он действовал, прекрасно для того подходила. От точки 138 (см. карту 16) почва во всех направлениях мягко склонялась; таким образом, от северного края леса Нуайе можно незамеченным подойти к Северному холму, сделав небольшой обход на восток (сейчас на том месте железнодорожная станция). Именно такой маневр и поручили исполнить Капталю. Для успеха атаки желательно, чтобы два отряда напали одновременно, но не так уж страшно, если бы синхронизации и не достигли, – в те времена фронтальная атака обычно предшествовала фланговой.

Изучив местность и идентифицировав названия мест, я установил, что финальная схватка произошла в низине, невдалеке от Ла-Кардинери.

Зрелище, должно быть, поразительное: английские тяжеловооруженные всадники натянули стремена (как двадцатью тремя годами ранее, при Хелидон-Хилл) и помчались вниз со склона прямо на приближающуюся колонну пеших французов. В последовавшем гомеровском противостоянии отличились французские арбалетчики. В середине сражения послышался знакомый английский боевой клич «Святой Георгий!», и справа во фланг французов на всем скаку ударился отряд английской кавалерии – Капталь де Бюш со своим отважным отрядом. Результат этого внезапного нападения вовсе не соответствовал количеству участвовавших в нем. Да, это, как видно, стало решающим фактором – последняя соломинка часто определяет судьбу.

Борьба оказалась длительной, но крепкие английские всадники ярд за ярдом приближали развязку, все дальше отбрасывая противника (так было и на палубах французских судов при Слейсе, и на испанских кораблях при Винчелси); вместе с ними – конные лучники: израсходовав все стрелы, они побросали луки, вынули мечи и вступили в рукопашную схватку. Огромная французская колонна, атакованная с двух сторон, постепенно стала разваливаться на части и отступать, а затем вообще побежала с поля битвы, потеряв своего короля – его захватили в плен англичане. Всемирно известному захвату посвящено, естественно, такое большое внимание, что последующее замечательное английское преследование французов до стен Пуатье вообще пропускалось большинством хроникеров. А ведь это еще одна из особенностей, необычных черт сражения. Преследователи, без сомнения, вышли из-под контроля, как обычно бывает, и принц, не имея никаких средств их остановить, ограничился подъемом своего штандарта на вершине холма, обозначив тем самым пункт сбора (что посоветовал ему Джон Чандос).

Там, среди мертвых и умирающих, Черный принц разбил свою палатку, а когда опустилась тьма, сел ужинать, пригласив французского короля как своего гостя.

Потери французской знати поразительны: почти 2 тысячи рыцарей и тяжеловооруженных всадников захвачены в плен; более чем 2 тысячи остались лежать на поле битвы. О жертвах среди пехоты никаких отчетов не сохранилось. Вырыли большую яму, чтобы похоронить мертвых (интересно бы узнать точное место). Что касается англичан, то у них жертвы невелики, но среди них – храбрый лорд Одли: вечером его нашли полумертвым на поле битвы и сразу отнесли на щите в палатку принца Уэльского; прервав свой ужин с королем Иоанном, принц перевязал раны одного из самых верных старших офицеров.

На следующий день англо-гасконская армия возобновила свой обратный марш и спустя несколько дней с триумфом вступила в Бордо, – англо-бретонская армия шла обратно по своим следам в Бретани. Генри Гросмонт, Дерби и Ланкастер потерпели неудачу в первый и последний раз за свою военную карьеру.

Неудивительно, что французские комментаторы глубоко обдумали проблему – как англичане, вопреки всем препятствиям, добились победы в этом сражении, добавив ее к тем, что одержали на протяжении шестнадцати лет войны. Симеон Люс в примечаниях к своему изданию Фруассара пишет: «Бесспорное военное превосходство англичан в XIV веке заключалось прежде всего в ловкости, хорошем оружии и большом числе лучников по сравнению с другими частями». Профессор Делашенель начал в таком же роде, но заключил совсем по-другому: «Качеством английской армии в значительной степени восполнялось ее незначительное количество. Военное превосходство англичан установилось в первых столкновениях Столетней войны и поддерживалось на всем протяжении XIV столетия. Дю Геклен тоже признавал это – никогда не шел на риск сражаться против них». Но Делашенель находит и другие причины, чтобы объяснить это превосходство. Вообще он приписывает успех англичан превосходной организации, порядку вербовки и обучению. Ни один из этих авторов не объясняет, по моему мнению, победу англичан какой-то одной причиной. Но даже признав тот факт, что сражения и войны выигрываются благодаря не одному-единственному фактору, а нескольким, почти всегда можно выбрать один как преобладающий. В нашем случае, полагаю, это боевой дух – таинственное качество, что побуждает человека упорно сражаться дольше, чем его противник. Армия или нация добывает победу несколькими средствами; боевой дух войск поднимается, и достигается вторая победа; это, в свою очередь, еще усиливает боевой дух и т. д. – пока не вмешается какой-то сильный противоположный фактор, армия постоянно увеличивает свою мощь. Английская армия, начав битвы Столетней войны, обладала крепким боевым духом, рожденным недавними успехами в войне против шотландцев, начиная с побед Эдуарда I. И дух этот рос день ото дня, как, например, дух Великой армии Наполеона четыреста пятьдесят лет спустя или британской 8-й армии после победы при Аламейне[148]. Ко времени Пуатье английский боевой дух находился в зените.