Диверсанты. Легенда Лубянки - Павел Судоплатов - Николай Абин

Одной из совместных боевых операций Н. И. Эйтингона и Х. И. Салныня является ликвидация фактического главы Пекинского правительства генерала Чжан Цзолиня. Через своего сына генерал вел переговоры с японцами, надеясь при их поддержке создать в Северо-Восточном Китае независимую Маньчжурскую республику. Японцы поставили условия: «независимая» Маньчжурская республика будет находиться под протекторатом Японии, ее правительство будет бороться против коммунизма и вести агрессивную политику в отношении СССР.

О переговорах Чжан Цзолиня с японцами стало известно резиденту ИНО ОГПУ в Харбине Н. И. Эйтингону, который немедленно доложил о них. В Москве усмотрели в переговорах генерала прямую угрозу дальневосточным границам СССР. За период 1927 – начало 1928 г. на советско-китайской границе бандгруппы белогвардейцев и хунхузов проникали на советскую территорию более пятидесяти раз. Учитывая все эти факторы, было принято решение Чжан Цзолиня ликвидировать. Проведение операции поручили Эйтингону и Салныню, руководителю нелегальной резидентуры РУ РККА в Шанхае.

В ночь на 4 июня 1928 г. бронированный вагон генерала был взорван вместе с пассажирами. Подозрение в теракте на несколько десятилетий легло на японские спецслужбы, поскольку мина была заложена в виадуке на стыке Пекин-Мукденской и Южно-Маньчжурской железных дорог, который охранялся японскими солдатами. Также была организована дезинформация, что японцы были недовольны контактами Чжан Цзолиня с Вашингтоном через его советника американца Свайнхеда, поскольку опасались потерять свой контроль над Маньчжурией.

К тому времени одним из «асимметричных» ответов Коминтерна на угрозу возможных агрессивных действий ряда капиталистических стран против СССР стало усиление подготовки командных кадров для нелегальных военных организаций иностранных компартий. В 1927 г. руководителем Центральной военно-политической школы ИККИ стал инструктор Орготдела «красный финн» Т. Лехен.

Сотрудник ИНО ОГПУ – НКВД В. Г. Кривицкий, ставший в 1937 г. невозвращенцем, оставил воспоминания о специальных школах Коминтерна.

«Эти школы, – писал Кривицкий, – ведут свое начало со времен Октябрьской революции, когда для немецких и австрийских военнопленных были организованы краткие курсы с той перспективой, что эти кадры используют свои знания на баррикадах Вены и Берлина. Позднее эти курсы превратились в постоянные учебные заведения. Способные слушатели проходили военную подготовку в Управлении разведки Генштаба РККА. Выпускники курсов и школ Коминтерна обязаны были после обучения возвратиться в свои страны для работы в пользу Коминтерна. От них требовалось строгое соблюдение секретности».

Коминтерн становился своеобразной лабораторией, проводившей эксперименты по построению тайных обществ, и одновременно военным профсоюзом коммунистических партий, члены которых в процессе обучения и практической деятельности получали единое представление о технике, тактике и стратегии нелегальной работы. Каждая компартия должна была выработать мобилизационный план на случай войны капиталистических стран с СССР.

Мобилизационный план включал немедленную перестройку партийной работы с целью сосредоточить максимальное внимание на пунктах, имеющих особое значение в деле подготовки войны. При ЦК компартий создавались следующие подразделения: информационный аппарат по изучению военных планов противника (разведка); технический отдел для наметки пунктов и мер индивидуального и массового саботажа в случае объявления войны; школа по подготовке инструкторов-боевиков. Планировались необходимые мероприятия в связи с предстоящими арестами руководящих работников, разгромом легальных организаций партии и переходом партии на нелегальное положение при объявлении войны. Максимально усиливались аппараты по работе в армии и нелегальной печати. Надлежало принять меры по установлению особых связей между партячейками, между завкомами, профсоюзами, по созданию особых комитетов действия и т. д. (цель – связать все эти организации между собой в цикле производства и транспортировки военного снаряжения).

После окончания периода «военной тревоги» (1927–1928 гг.) в нашей стране сложились объективные условия, позволявшие обобщить накопленный опыт нелегальной работы и начать более планомерную и профессиональную подготовку специалистов для «малой войны». Появились новые и были значительно преобразованы не только международные военно-политические организации (Коминтерн, Профинтерн, МОПР, Спортинтерн и др.), но и специальные службы СССР (ИНО ОГПУ и РУ РККА). Все эти структуры были объединены общей целью активного противодействия на всех возможных рубежах и уровнях как внутренней оппозиции, так и иностранным, в том числе эмигрантским, организациям специальными, включая активное использование силовых и экстраконституционных, методами.

Кадры практически всех военно-политических и специальных организаций обладали огромным опытом подпольной, разведывательной, диверсионной и контрразведывательной работы. Имелись лояльные новой власти люди, овладевшие методикой подготовки специалистов еще в военных институтах и на оперативной службе в Российской империи. Колоссальное количество опубликованных в открытой печати материалов по различным аспектам нелегальной работы составляло солидную первичную основу научной базы для подготовки молодых сотрудников. На рубеже 1929–1930 гг. планомерная работа по обучению нелегальных партизанских и диверсионных (линия «Д») кадров РККА, ОГПУ и Коминтерна вышла на новый качественный уровень.

В РККА первый этап этой работы начался в рамках концепции М. В. Фрунзе, которая предусматривала подготовку страны и ее вооруженных сил к будущей неизбежной войне. Согласно концепции М. В. Фрунзе, обязательным условием успешности «малой войны» является заблаговременная разработка ее реального и по возможности усложненного плана, а также создание условий, обеспечивающих успех его выполнения. Первый этап плана предусматривал несколько направлений. Одно из них заключалось в подготовке специальных заградительных команд (загражденцев), способных разрушать транспортные коммуникации в западных областях СССР. Именно на этой работе началось профессиональное становление одного из наиболее заслуженных теоретиков и практиков диверсионной работы И. Г. Старинова.

Илья Григорьевич Старинов в 1925–1928 гг. обучал загражденцев, а в 1929–1931 гг. занимался подготовкой диверсантов в Украинском военном округе. В 1932–1933 гг. он – начальник разведпункта (литер «А») в Тирасполе, готовил партизан-диверсантов. В 1933 г. – сотрудник спецотдела РУ РККА. В 1935 г. окончил Военно-транспортную академию.

«Работа, – писал Илья Григорьевич, – связана с укреплением приграничной полосы. Нам предстоит обследовать железнодорожные участки на границе с Польшей и Румынией, подготовить их к разрушению и минированию в случае внезапного вражеского вторжения. Комиссия объезжает приграничные участки на глубину до 250 километров. Мы осматриваем железнодорожные мосты, большие трубы, депо, водокачки, водонапорные башни, высокие насыпи и глубокие выемки.

И. Г. Старинов, диверсант № 1, занимался подготовкой диверсантов в Украинском ВО. В 1932–1933 гг. начальник разведпункта (литер «А») в Тирасполе, готовил партизан-диверсантов. В 1933 г. сотрудник спецотдела РУ РККА